В прятки со страхом

Нестерпимая боль отступает, я пробую пошевелиться. Но руки оказываются словно ватные, а онемевшие пальцы не хотят слушаться. С большим усилием воли я открываю глаза, вокруг меня темнота, такая черная, будто я ослепла.

«Где я?»

Мысли путаются в голове туманом, сложно сконцентрироваться.

«Мне холодно. Очень холодно».

Паника нарастает все больше и больше, хочется закричать, но с губ слетает едва слышный стон. Сознание постепенно возвращается ко мне, и чем больше, тем страшней мне становится. Я отчаянно ощупываю дюйм за дюймом пространство вокруг себя, камни, куски бетона, обломки деревьев и земля, больше ничего. И грудь сдавливают тиски ужаса, перераставшего в безумие, я снова пытаюсь закричать, но пересохшее горло саднит нещадно.

В висках стучит, сердце в груди бьется глухо и тяжело. По лбу стекает пот, меня сильно знобит. Вокруг была давящая на уши тишина.

«Никто не поможет».

«Нужно самой выбираться, пока не поздно».

Я начинаю разгребать сырую землю перед собой, кожу на руках раздирает об острые обломки. Не знаю в какую сторону нужно продвигаться, возможно, я только сильнее себя закапываю, но остановиться — это значит погибнуть. Я двигаюсь вперед до тех пор, пока не пробиваюсь на солнечный свет…

— Дыши, — слышится голос ангела-спасителя — Фора.

И помещение приобретает очертания кабинета симуляций.

Фуу, это пейзаж страха, а я уж поверила, что меня похоронило заживо под обломками Чикаго.

— Как сегодня? — прочистив горло, обращаюсь к инструктору.

— Неплохо, — сухо и спокойно отвечает он, отворачиваясь к монитору. — Но нужно еще лучше. Ты слишком долго анализируешь происходящее, а должна моментально начинать действовать.

— Но как? — жалобно тяну я. — Разве можно повлиять на симуляцию?

— Нет, — слишком поспешно отвечает Фор, будто ему известен какой-то секрет. — Но когда ты узнаешь все свои страхи, будет легче справиться с некоторыми.

— Хорошо бы.

Фор поглядывает нетерпеливо, и становится ясно, что мне пора освобождать кресло, ведь следующая идет Трис.

Пристроившись к кучке урожденных неофитов, дожидаюсь воробушка — мы не даем ей ходить одной по фракции, пока третий соучастник покушения не будет нам известен, — что если он решит довести до конца задуманное. Кристина с Уиллом уже прошли пейзажи страха и отправились по своим делам, так что до вечера роль секьюрити исполняю я.

Натрындевшись с Линн и Марлин и дождавшись, наконец, разрумянившуюся от общения с инструктором Трис, мы идем на вещевой склад к Суно. Нападавшие порвали во время борьбы одежду воробушку, и она так и расхаживает в чужом свитере, полагаю, с явным удовольствием. Я в конце концов получаю понравившееся мне платье, обычное черное, весьма скромненькое, но со вкусом и мы отправляемся переодеваться.

В спальне никого нет, мы, на радостях, собираемся в душ. Трис идет в душевую, и, пискнув, замирает на ее пороге.

— Что? — удивляюсь я, наблюдая, как ее лицо меняет оттенок с бледного на зеленый.

— Т-т-а-ам, — неопределенно тыкает она пальцем, захлопывает дверь и приваливается к ней спиной, готовясь упасть в обморок.

Я отпихиваю ее с прохода, щелкаю выключателем, открываю дверь и громко икаю. Под потолком на ремне висит человек. В одежде, босиком, неестественно вывернув шею и открыв рот. Отвратительно толстый язык, вывалившийся из открытого рта, кажется настолько синим и противным, что, с трудом удержав обед в желудке, я отворачиваюсь от мерзкой картины.

— Да что ж это такое… — бормочу я и тут же зажимаю рот рукой, чтобы не заорать.

— Это Андре, — шепчет Трис. — Что же делать-то?

Я стою и таращусь на подружку, не в силах сдвинуться с места.

— Надо позвать кого-нибудь, — выдает гениальную идею воробушек. — Пусть они его оттуда снимут.

Несмотря на обстоятельства, я мгновенно соображаю, что Трис вот-вот рухнет на пол. Подхватываю ее под руку и вывожу из спальни.

— Стой здесь и никого не впускай, я позову на помощь.

И оставив ее караулить дверь, бросаюсь на поиски старших членов фракции. Как назло, в коридоре никого нет, но по лестнице спускается лидер. Я подбегаю к нему, не зная с чего начать свое сообщение.

— Ты уже пять минут стоишь и пялишься на меня, — произносит он недовольно. — Этому есть объяснение или ты просто идиотка?

Я стараясь взять себя в руки, тяжело сглатываю и пробую ответить:

— Я…

— Понятно, — кивает командир. — Что дальше?

— Эрик, — кусая губы, сипло вышептываю через силу. — У нас в душевой труп.

— Что у тебя в душевой? — не верит он, грозно нахмурившись.

— Труп. И я не знаю что с ним делать.

— Тихо, — обрывает мой скулеж лидер. — Вот только без истерик. У тебя там, и правду, кто-то есть?

— Конечно, — ору я на всю лестницу. — Не кто-то, а мертвый, и он там висит.

— Висит? Ладно, пойдем, посмотрим.

Эрик спускается со ступеней и направляется к нашей комнате, а я стараясь не отставать, семеню следом. Мне кажется, он до последнего сомневается в моих словах, может, решил, что я свихнулась или выдумываю.

— Это у тебя так зубы стучат? — поворачивается он ко мне. — Слабачка.

— Не знаю, наверное.

Подойдя к двери, он входит первым, а мы с Трис бредем следом. В душевой горит свет, дверь туда распахнута настежь так, что тело хорошо видно. Эрик приближается к нему, осматривает и, присвистнув, выдает:

— О как…

Мы, нервно прижавшись друг к другу, стоим возле косяка.

— Это не вы его? — поворачивается к нам лидер, пристально на нас поглядывая.

— Что? — шипим мы, заикаясь.

— Я так спросил, на всякий случай. Вдруг вы чего не поделили.

— Это Андре, — зачем-то принимаюсь объяснять, хотя лидер и сам его прекрасно видит. — Как бы мы смогли его поднять так высоко? — всхлипнув, принимаюсь оправдываться, но поймав взгляд командира, понимаю, что он просто издевается.

— У него такое страшное лицо, — шепчет Трис.

— Да? — Эрик смотрит на труп и пожимает плечами. — Нормальный покойник. Эй вы чего посерели? Дышите глубже и не клацайте зубами.

Мы киваем в ответ, и уже хотим удрать подальше, но командир нас останавливает. Он выходит следом за нами из душевой и обводит внимательным холодным взглядом.