В рамках дозволенного
Шрифт:
— Дим, если ты в курсе проблемы, — бросила я, принимая руку подопечного и с трудом вставая на ноги, — развей тут атмосферу, пока нас не будет.
Дериглазов кивнул. А я молила Бога, пока шла в коридор, так и не отпуская руки Тима, чтобы бравый «сокол» ничего не вякнул в след. Не сказал, что мальчик случается нянечку, не уколол, не дёрнул. Только бы промолчал, только бы промолчал, только бы…
Дверь гостиной закрылась у нас за спинами, и я облегчённо выдохнула. Промолчал! Облегчение накатило волной, вызывая дрожь в ногах. Цепляясь за руку Тимки, я кое-как доплелась до диванчика в передней и рухнула на него. Дышать было тяжело, адреналин быстро таял…
Спустя три глубоких вздоха я осознала, что Тим примерно стоит рядом, бессмысленно глядя в пустоту; ещё через два вообразила, что до сих пор держу его за руку; на шестой вздох я попыталась вырвать пальцы, но подопечный лишь крепче их сжал и пробормотал:
— Я же говорил, от такого гостя ничего хорошего не будет.
— Ну, если прикинуть, что это ты первый попытался на него кинуться… — вымученно улыбнулась я, откидывая голову на спинку дивана. Сил не было. — Что случилось? Что за муха тебя укусила? — не получив ответа добавила: — Я, конечно, и так успела проверить, что ты в принципе иногда отличаешься изрядной жестокостью, но не настолько же.
— Да не отличаюсь я жестокостью, — возмутился Тим. Он перестал сверлись взглядом ближайшую стену и упал на диван рядом со мной. — Он сам виноват. Не Стасик, а настоящий пидо…
— Без матов!
Подопечный закатил глаза и принялся перебирать мои пальцы, прощупывая суставы каждой фаланги. На удивление спокойно, легко и приятно. Можно было бы даже насладиться, если бы: А) это был бы не подопечный; Б) тема разговора не была бы столь важна и опасна. Так что пришлось вздохнуть и добавить:
— Понимаю, что задала вопрос не вовремя, но ты отказывался отвечать без лишнего давления.
— А с давлением всё вообще пошло наперекосяк, да? — усмехнулся он.
Мы замолчали. Лишь тикали часы на лестнице да раздавался тихий шелест дыхания. Но тишина, как и тёмная аура больше не давили.
— Значит, авария? — первым подал голос Тим. — Отлично. Если коротко: когда мне только исполнилось пятнадцать, я оказался не в той компании, не в том месте и не в то время. И попал в серьёзную аварию. Мама слишком этого испугалась, у неё были свои причины, и с тех пор я попал в немилость. Маюсь с няньками, контролирующими каждый шаг. Достаточно?
— Не-а, — честно призналась я. — Подробности мне — это раз. Причём тут Стас — это два.
«Краткий пересказ» Тима только сильнее раззадорил моё любопытство. Значит, это Алевтина обрекла сына на бесконечную череду нянь? Но почему именно после аварии?
— А не стоит ли тебе ради этого выиграть следующий кон? — фыркнул Тим. Кажется, он потихоньку начал отходить.
— А не стоит ли кое-кому перестать наглеть? — улыбнулась в ответ я, поворачивая голову к подопечному и ловя его внимательный взгляд. Оказалось, что всё это время он пристально меня разглядывал. — Честно, Тим. Расскажи. И сам успокоишься, и я пойму, на чьей стороне быть.
Подопечный вздохнул и покачал головой, словно сдаваясь. Не знаю, что ему было важней: успокоиться или сманить на свою сторону независимого «эксперта», но оно пересилило желание молчать. Тим покусал нижнюю губу, нахмурился и начал настоящий рассказ:
— Хорошо, давай с начала. В пятнадцать мне нравилось общаться с ребятами постарше, это было весело, прикольно и добавляло авторитета. Родители меня всегда обожали — они и сейчас любят, просто более бережно — а тогда ещё разрешали делать абсолютно всё. Я этим не злоупотреблял, как и сейчас…
В
ответ на случайно вырвавшийся смешок, Тим бросил на меня раздражённый взгляд. А что поделать? Если сейчас он «не злоупотребляет», то что было тогда?— Не злоупотреблял, — словно прочитав мои мысли, надавил Тим. — Честно, билн, я в то время совсем пай-мальчиком был, это из-за нянек испортился. А вот Стас паинькой не был. Выпивка, девочки, тачки… он сын папиного друга. Знаем друг друга с детства, хоть Стас и старше на пять лет.
Подопечный кинул на меня короткий взгляд, словно ожидая реакции. Я спокойно продолжала смотреть на него. Ну, отлично, Вероцкому сейчас двадцать три, тогда было двадцать. И что с того? Где здесь удивляться?
— И? — поторопила Тима я, когда пауза слишком затянулась.
— И в то время я его обожал, а потому по первому зову примчался на такси куда-то на дачу к чёрту на кулички. Примчался, таксиста отпустил, посидел с его компанией, а потом дело дошло до того, чтобы ехать домой и… в общем, они тогда чем-то обдолбались. Вот честно, прям вдрызг, а я, дурак, не понял. Стасу военное училище приходилось не по душе, он жаждал каждой летней возможности отдохнуть от всего, но я никогда б не подумал, что он решит… вот так. Но решил.
Обдолбались? Я сглотнула, неосознанно стискивая кулаки. Поняла это, только когда подопечный усмехнулся и погладил меня по руке, которую так и не выпустил. Перед глазами встал «сокол», весь такой подтянутый, облачённый в чёрное, хмурый. Он не выглядел как человек, который может что-то принимать. Но мало ли, что было три года назад?
— Мы попали в аварию на оживлённом шоссе. Вроде бы всё было нормально, а потом машина резко вильнула в сторону — и всё, чернота. Мы все тяжело отделались, я чуть не умер: левые ногу и руку пришлось собирать практически по кусочкам. — Тим вытянул руку, демонстрируя тонкие белые полоски у локтя, очень аккуратные, но шрамы. — С ногой хуже, там прям заметно, но уже не хромаю. Кроме переломов были сотрясение, большая кровопотеря и частичные провалы в памяти. Говорят, первые четыре дня я валялся без сознания и едва не умер. Хорошо хоть полиция и скорая приехали быстро, иначе б никто не выкарабкался. Маму едва не хватил инфаркт, папа запретил общаться с Вероцкими… и мне начали нанимать нянь. Вот и вся история.
Я сглотнула, ощущая, как по телу пробегают мурашки. Не от ужаса истории, а от странного болезненного сочувствия. Словно это я три года назад чуть не скончалась там, на шоссе, а не Тимка. Словно это мне складывали кости по кусочкам и переливали кучу крови. Словно это у меня старая рана ещё болит. Ведь болит же иногда? Стреляет к дождю?
— И сколько вас было в машине? — наконец, выдавила я.
— Четверо, — пожав плечами, отозвался Тим. — Я, Стас, его сестра и Кир.
— Ясно… — пробормотала я. Хотелось спросить, что с ними стало, но почему-то язык не поворачивался, будто чувствовал, что ответ будет не самым приятным. — А почему именно нянь?
Тимка вздохнул — и вдруг улыбнулся. Он опустил взгляд на мою ладонь в своих руках — сразу захотелось всё же вырвать её, но подопечный держал крепко — и хитро протянул:
— А вот это очередная семейная тайна, за неё нужно новое желание.
«Вот же нахал!» — проворчал голос в голове в ответ на заявление. Но проворчал как-то по-доброму, нежненько, словно добродушно посмеивался над пацаном. Почему бы и нет? Если он хочет снова проиграть, он проиграет. И ответит мне на следующий вопрос, и на последующий, и ещё на сотню других.