В руках дьявола

В тот же миг земля начинает дрожать, а затем даёт трещину. Она проходит прямо между нами и довольно быстро расширяется. Вижу огненную лаву внизу и шумно сглатываю. Что-то не так. Такого не должно быть.

— Дай руки, Никки, — обрывает мои мысли Демиан. — Я перетяну тебя к себе, пока ещё не поздно.

Отбрасываю нож и книгу, которая по непонятным причинам осталась целой, и вцепляюсь в его ладони.

— Прыгай! — кричит Демиан, и я совершаю рывок.

Вопреки ожиданиям, я смогла перепрыгнуть, и мои ноги крепко стоят на земле по другую сторону от трещины. Демиан тянет меня подальше от разрастающейся пропасти. Он хочет что-то сказать, но земля ещё раз содрогается. Поднимается ветер, сверкает молния и грохочет гром. Становится так темно, что я перестаю различать что-либо.

Это не похоже на предыдущий раз. Сейчас мы в сознании. Дух стихии земли не прошёл через нас и не унёс в свою реальность. Он пытается прикончить нас в нашем мире.

— Держись! — Демиан крепче сжимает мои ладони, пытаясь перекричать нарастающий гул.

— Прости, — успеваю шепнуть я за мгновение до того, как наши руки разъединяются и нас расшвыривает в разные стороны.

Глава 32

Никки

Медленно поворачиваюсь вокруг своей оси, осматривая незнакомый мне кабинет. В камине трещат поленья, а на всех горизонтальных поверхностях стоят зажжённые свечи. Но огонь словно прячется в темноте, освещая комнату лишь отчасти.

Здесь уютно и при этом шикарно. Из цветов преобладают красные, золотые и бежевые тона. Мебель в стиле ампир выглядит дорогой и новой. Словно на ней никто никогда не сидел. Стол из тёмного дерева и кресло, напоминающее трон, находятся у дальней стены. В другой части кабинета стоит диван, а напротив, чуть поодаль — два больших кресла, развёрнутые друг к другу полуоборотом, и торшер между ними. Видимо, там место для чтения, потому что стену напротив камина занимает огромный книжный шкаф под потолок. Также имеется множество причудливых картин в золотистых рамах. Но вот что странно: здесь нет ни дверей, ни окон.

Подхожу к книжному стеллажу и провожу пальцами по корешкам книг. Язык, на котором написаны названия, мне незнаком. Книги выглядят солидно и маняще. Я люблю читать, и всё новое меня сильно привлекает. Однако сейчас я глажу эту красоту не из любопытства, а чтобы успокоить нервы. Я не понимаю, где нахожусь и куда делся Демиан.

— Рад приветствовать, Никки Гонсалес, — раздаётся низкий бархатистый голос, и я резко оборачиваюсь. — Чувствуй себя как дома.

Мужчина сидит в кресле слева от торшера, ближе к камину. Я не вижу его лица, оно будто скрыто тенями. И это странно, потому что он занимает самое освещённое место в комнате.

Я не задаюсь вопросом, как он сюда попал. Мы явно не в моей реальности, так что не стоит ничему удивляться.

Видно, что мужчина очень высок, хорошо сложен и силён. Мышцы проступают даже под чёрной рубашкой. Она наполовину расстёгнута. Разрез открывает не только накаченную грудь, но и замысловатую татуировку. Рукава рубашки закатаны по локоть, а в правой руке мужчина держит бокал вина.

Одна нога закинута на другую. Узкие чёрные брюки заправлены в высокие чёрные сапоги. Он источает силу. И не только физическую. Я чувствую себя букашкой рядом с ним. Но я не боюсь. По крайней мере, я запрещаю себе бояться.

— Кто ты? — тыкаю я в ответ. Он же не удосужился спросить, какое обращение я предпочитаю. Так почему я должна выкать и принижать себя?

— Князь этого мира? — иронично отвечает он вопросом на вопрос и отпивает вино. — Владыка тьмы?

— Ты дух земли?

— Разве я похож на хаос в чистом виде? Нет, Никки, я не отношусь к элементалям. Они дикие, необузданные и полностью лишены навыков дипломатии. А я очень коммуникабелен.

— Но кто ты?

— Я заключаю сделки. Я расторгаю сделки. Меня зовут Люциан. Но ты можешь звать меня Лукьяном, мне это будет приятно.

— Почему?

— Так меня зовут близкие.

— А мы разве близки?

Он подмигивает мне и резко меняет тему:

— Хочешь вина, Никки? Может, сладостей?

— Спасибо за предложение, но я откажусь. Где Демиан?

— О, вы немного разминулись. Совсем чуть-чуть.

— Что это значит?

— Демиан сейчас занят. И всё-таки… как насчёт вина или закусок?

— Я не пью, спасибо.

— Но ты ведь даже не пробовала. Вдруг тебе понравится?

Его бокал уже пуст. Но вмиг наполняется снова. Сам по себе.

— Почему я здесь?

— Потому что я так захотел. Или ты предпочла бы, чтобы земной элементаль убил вас? Я спас вас, Никки. Где благодарность?

— Спасибо, — чуть наклоняю голову в знак признательности. — Но почему я не вижу твоего лица?

— А ты хочешь?

— Да.

— Осторожнее с желаниями, Никки. Ты правда хочешь именно этого?

— Да, я хочу видеть, с кем говорю.

Он встаёт, подходит ко мне. В тот же миг тени отступают, и я слепну. Люциан красив настолько, что у меня болят глаза, но я не закрываю их, не позволяю себе такой слабости. Он совершенен. Его окутывает ареол величия, и понимание, кто передо мной стоит, приходит само собой.

Его губы искажаются в невинной, но при этой такой порочной и соблазнительной улыбке. В чёрных глазах полыхает настоящее пламя. Волосы, в которые так и хочется зарыться пальцами, видятся мне то чёрными, то светлыми, почти что белыми. Его загорелая кожа светится золотом. Или мне это тоже кажется, потому что зрение играет со мной в злые игры.

Люциан выше всех, кого я знаю, минимум на голову. Я действительно букашка по сравнению с ним. В буквальном смысле слова. Он может делать со мной всё, что хочет. И доказывает мне это.

— Как ощущения? — спрашивает Люциан, изгибая бровь.

Его откровенно веселит эта ситуация. А я стою, оцепенев. Всё, что удаётся из себя выдавить, это:

— Не трогай меня.

— А разве я трогаю?

Он и правда не шевелится. Но его магия струится по моему телу, касаясь в самых интимных местах.

— Не. Трогай, — шиплю, усилием воли сжав кулаки.

Чарующий смех наполняет кабинет, и я уже готова сдаться. Готова пасть к ногам этого нечеловеческого мужчины и исполнять все его прихоти. Но я не позволяю себе этого. Собираю остатки воли и приказываю своему телу двигаться.

— А ты крепкий орешек, Никки Гонсалес, — весело произносит Люциан, когда я отступаю от него на три шага. — Я заинтригован. Воистину. Первая человеческая женщина, устоявшая передо мной.

Рычу, выражая негодование, ибо говорить я уже не способна. И вновь по кабинету прокатывается волна смеха. Он чуть хрипловатый, но такой завораживающий, что моё тело мгновенно реагирует. Я плотно свожу ноги, сцепляю руки на груди и вонзаюсь ногтями в кожу, чтобы остаться в сознании и не поддаться этому искушению.