В Шторме
Шрифт:
Когда Мара выходила из комнаты, мальчишка вновь кинул взгляд на открытые двери - на предполагаемую за ними свободу.
– Ты ошибаешься, если считаешь, что это я держу тебя здесь в плену, - начал Палпатин.
– Тогда отоприте замки, - Люк повернулся к ситху.
Палпатин улыбнулся:
– И куда ты пойдешь, джедай?
– Подальше отсюда.
– Побежишь назад к своему драгоценному Мастеру Джедаю?
Мальчик поднял подбородок, но ничего не ответил. Он редко заглатывал приманку в последние дни - он учился, когда нужно спорить, а когда позволить провокации пройти мимо. Ценные уроки для его будущего положения - Палпатин вновь улыбнулся.
– Он не примет тебя обратно, джедай. Не возьмет. Ты испорчен, и ваша связь теперь разорвана.
– Мальчишка
– К твоей маленькой принцессе? Эта связь тоже разорвана, джедай. Она не примет тебя.
– Мальчик остро взглянул на него, чуть заметно нахмурив брови, но вновь ничего не ответил.
– Я говорил тебе, что однажды она спланирует твое уничтожение? Ты не верил мне. Мои шпионы сообщили, что она прибежала к своему Восстанию с рассказами о твоем происхождении и родословной. Ты, правда, думаешь, что сможешь возвратиться к той жизни?
– И как она узнала? – прозвучал требовательный напряженный голос.
Император расплылся в широкой улыбке, демонстрируя темные, испорченные зубы:
– Не суди меня слишком строго, джедай. Я преподношу тебе подарок, разъясняя, насколько ограничена была дружба находящихся рядом с тобой. Из страха они подавляли тебя. Вынуждали действовать так же, как они. И ты сдерживал и сковывал себя, скрывал свою силу, словно должен был стыдиться ее. Но когда им нужны были твои способности, они ждали, что ты в полной мере используешь их, не так ли? Они связали и заперли тебя в клетке мнимыми обязательствами и проецированными на тебя ожиданиями. Они требовали слепой преданности… и вот всё, что тебе дали взамен. Вот всё, что ваша дружба значила для неё. Она предала тебя, джедай, не я. Она одна знала эту информацию - и у неё одной был выбор, что с ней делать: защитить тебя или отказаться от тебя. И она выбрала. Она обеспечила то, что теперь никто не придет за тобой и никто не спасет тебя. Она оставила тебя, когда ты выбросил свою свободу ради неё.
Пока Палпатин говорил, мальчишка отвернулся и уставился на огонь; игра теней, мерцающая на лице, подчеркивала, как застыли его черты, как сжались челюсти. Замолчав, Палпатин долго ждал в тишине, когда его джедай осмыслит это предательство - это клеймо изгоя, поставленное теми, ради кого он с готовностью отдал бы жизнь. Это понимание должно было сжигать изнутри.
И все же он сохранял самообладание, сидя спокойно и молча, не отводя глаз от огня.
– Там нет никаких ответов, дитя, - сказал ситх наконец, несмотря на то, что мальчишка молчал.
– Ты в самом деле думал, что они помогут тебе, сыну их врага? Они судят тебя по действиям твоего отца. Ты виновен в их глазах в той же степени, что и он – точно так же, как ты был виновен в глазах джедаев.
Хмурый взгляд мальчишки стал глубже, выражение на лице - темным и штормовым… и в том лице Император впервые увидел резкие, жесткие черты его отца - холодный неистовый потенциал для опустошительного разрушения. От удовольствия Палпатин облизнул тонкие губы – наконец-то часы тщательно продуманных манипуляций начинали приносить плоды.
– Они были не нужны тебе, джедай. Они только мешали.
– Они научили меня всему, что, похоже, вы сейчас цените во мне.
– Я ценю способности, что находятся в твоей крови. Я ценю тебя за то, кто ты есть. Всё, что они сделали, - это попытались изменить тебя, твою естественную природу. И теперь мне приходится разъяснять это тебе – как ты заблуждаешься, какими цепями связан.
Люк медленно помотал головой:
– Нет. Это вы заблуждаетесь.
– А твой отец? Тебя не удивляет, что он видит с такой же полной ясностью то, что никак не увидишь ты? Поскольку ему точно так же не доверяли - хотя он верно служил им много лет. И в качестве единственной награды его пытались заставить шпионить за тем, кого он уважал. Они не доверяют никому из вашей линии, дитя. Ваша связь с Силой и упорство воли неудобны для них. Они предпочитают покладистых лакеев.
– Я не похож на него, что бы вы ни думали, - отверг мальчик с негодованием, начавшим
стягивать голос.– Я дал ему свободу и власть, которые он заслуживал. Они же только сдерживали и душили его.
– Он был ситхом, - сдавленно прошипел Люк, раздраженный подразумеваемой ассоциацией.
Палпатин мотнул головой, торопясь, пока его джедай захвачен мыслями и чувствами, питаемыми Тьмой.
– Он был чудом, наделенным необыкновенной связью с Силой, которую они не понимали - и потому пытались ограничить его так же, как это делали с тобой. Но их мелкие законы подчиняют только слабоумных и неспособных думать за себя. Правила предназначены, чтобы управлять массами – чтобы задушить необычное и исключительное и предложить поддержку и равенство слабому. Они пытались удержать тебя на своем непритязательном уровне - но их законы не для тебя. Они пытались помешать тебе, ограничить и спрятать, набросить цепь на шею… но у них этого не получилось.
Скайуокер отрицательно покачал головой, но Палпатин продолжал, не обращая внимания на этот нерешительный протест, говоря низким настойчивым голосом, совершенно уверенным и гипнотическим в своем стремлении.
– Ты был слишком своенравным и диким, слишком сильным для того, чтобы управлять тобой. Да и как они могли контролировать то, что не могли понять? Они никогда бы не смогли понять тебя… и ты хорошо знал это, хотя и не мог объяснить. Ты не знал, почему слышишь вой, похожий на завывания волка в ночи. Зовущий тебя вернуться к своей стае. Ты ощущаешь эту примитивную тягу каждым фибром своего существа. Этот инстинкт пропитывает каждую клетку твоего тела. Именно поэтому Тьма отвечает на твое малейшее требование. Именно поэтому ты здесь. Я говорил тебе - если бы ты был просто еще одним джедаем, я давно бы убил тебя, но Тьма признает своё. Я понимаю тебя так, как никто и никогда не сможет понять.
Мальчик закрыл глаза, закрываясь от слов, разъедающих душу непоправимыми сомнениями. Но он впервые не опроверг и не отказался от них.
– Загляни внутрь себя и увидишь правду - почувствуешь ее. Ты родился для Темной Стороны. Ты был создан ею. Судьба требует тебя - и ты разрываешь себя на части, пытаясь отрицать это. Ты так отчаянно цепляешься за Свет, но живешь ложью, и это разрушает все и всех вокруг тебя.
– Лжец … - прошептал Люк, больше в глухой надежде, чем в обвинении.
– Тогда где они сейчас, друг мой? Все те, кто стремился использовать тебя? Их нет здесь. Когда они увидели, что упустили свой шанс, они отвернулись от тебя и обвинили в том, что ты никогда не делал. И если ты не испытываешь к ним ненависти за это, тогда ты преднамеренно слеп. Если ты не хочешь возмездия, тогда ты лжешь - и мне, и себе самому.
Терзаемый возражениями и сомнениями, ни на йоту не смягчая выражения своего лица, джедай отвел взгляд.
– Чего ты хочешь – на самом деле - в этот момент?
– надавил ситх.
Мальчишка вновь взглянул на него. Измученные глаза сверкнули пламенем, не имеющим ничего общего с мерцающим светом камина; это был его собственный огонь, дикий, безумный и жестокий - и он накормил душу Палпатина.
– Что ты чувствуешь сейчас, джедай? Что ты чувствуешь действительно в своем сердце? Скажи мне, что ты прощаешь их, что оправдываешь. Скажи мне, что их предательство не сжигает тебя. Скажи мне свою ложь… хотя мы оба знаем правду.
Люк оставался тихим, погруженным в себя, пытаясь не слушать. Логика и эмоции боролись друг с другом под обвиняющей тирадой Палпатина, питаемые страхом – настоящим страхом. Поскольку, если Палпатин был прав… даже если он просто понукал им… но что, если он все же был прав? Его предали? Использовали? …И судьба поместила его сюда – именно в то место, где он и должен находиться?
В первые минуты после того, как Лея спасла его у Беспина, он наивно полагал, что произошедшее там было самым ужасным событием в его жизни - что ничего уже не могло стать хуже. И теперь… теперь судьба вмешалась, чтобы доказать, как сильно он ошибался. Она забрала у него все - друзей, убеждения, самопонимание, свободу - все было жестко отнято у него, и он оказался один. По-настоящему один.