В Швеции

Человеческая жизнь несовершенна, она не всегда подпадает под законы красоты и гармонии, а, следовательно, должно быть продолжение этой жизни в ином, лучшем мире. Вера в личное бессмертие была необходима писателю и в качестве моральной поддержки. Равновесие между ценностью человека (если использовать категории добра и нравственности) и его мирской судьбой не будет полным, пока его душа не окажется на небесах. Между тем к Истине, то есть к христианской вере в вечную жизнь Души, можно прийти разными путями. Каждый из героев сказки «Колокол» (которую Г. Брандес считал вершиной среди творений гениального сказочника) приближается к общей цели по-своему, но в конце концов «они встречаются в одном чувстве восторга и благоговения перед всеобъемлющем Божеством природы»^{7}.

В главе «Вера и знание» Истина — это триумф веры, обретаемой в союзе науки с религией. «…истине никогда не оспорить Истину, знанию — не оспорить веру, мы, естественно, рассуждаем об истине и знании в их чистом виде; встретившись, они подкрепляют прекраснейший помысел человека: бессмертие».

Вера в небесную жизнь как награду за страдания помогала Андерсену переносить трагизм и несправедливость земной жизни. О том, какие испытания выпадают на долю человека, он хорошо знал по своему собственному опыту. Именно в жизненном опыте заключены истоки его гуманно-религиозного мировоззрения.

Он остро воспринимает всякую несправедливость. В Мариестадской тюрьме он поражен тем, что молодую женщину поместили в одиночную камеру лишь потому, что она осталась без жилья и работы. Однако скорбя об участи несчастных заключенных, он уверен, что их не оставит милосердие Всевышнего: «Там, где к заключенному проникает ласковый солнечный луч, и сердце его озарит луч Божий».

На грустные мысли наводит писателя картина, которую он наблюдает в конце своего путешествия. В голом осеннем лесу пасутся свиньи. Он слышит, как, сбившись в кучу, они удовлетворенно хрюкают: «Прощай, роскошество! Прощай, чик-чириканье! Мы хотим плодов! Все, что ни съедобно, годится, мы жрем все!»

В этой аллегории — протест против обывательского, потребительского отношения к жизни. Торжество хозяйничающих в лесу свиней — приговор всему светлому и прекрасному в мире.

Однако история заканчивается все же на оптимистической ноте. Светлый лучик надежды, словно звездочка, загорается в доме лесника. Он сидит с Библией на коленях и читает внукам о Боге и вечной жизни, и еще он говорит им о «весне, что опять наступит <…> о лесе, который снова зазеленеет, розах, что будут цвести, соловьях, что будут петь, и о Прекрасном, которое вновь воссядет на трон!»

Оптимизмом пронизан и финальный аккорд книги, ее заключительная глава «Поэтическая Калифорния». Этот ликующий гимн жизни, познанию, природе и искусству начинается со слов о том, что совсем недавно в Калифорнии была открыта золотоносная жила. Это открытие еще раз убеждает писателя, что сокровищница природы неисчерпаема. Но и сокровищница науки тоже неисчерпаема: в ней «есть простор для открытий ума человеческого!» Андерсен прославляет науку, считая научные достижения материальным воплощением духа своего времени.

Будущее искусства также связано с наукой, поскольку она открывает нам величие Творца. И снова автор высказывает уверенность в торжестве Божественного начала в человеке, борце за Красоту, Истину и Добро. «Могучий образ Божий, осияй человечество! И когда его духовное око привыкнет к этому блеску, явится новый Аладдин, который кратко, ясно и звучно воспоет прекрасное в истинном, с ним тебе и предстоит обойти поэтическую Калифорнию».

Книга «В Швеции» увидела свет в 1851 г. и поначалу не вызвала особого интереса. Новаторство писателя, сумевшего, опираясь главным образом на идеи, а не на сюжетные линии, органично соединить столь разнородный материал, не нашло отклика у его почитателей. Но чуть позже книга была оценена по достоинству.

Высокую оценку она получила сначала в шведской прессе. «Вся она в целом поэма в прозе, — писал рецензент газеты „Бурэ“. — Картины обыденной жизни прекрасно и непринужденно переплетены с историческими воспоминаниями и фантазиями, а всё вместе составляет истинно поэтическую сказку-путешествие, светлую картину Севера»^{8}. Потом и в датских газетах появились положительные отзывы на сочинение Андерсена, «заново открывшего для соотечественников эту родственную, близкую нам во многом страну»^{9}.

Возможно, это одно из самых субъективных описаний путешествия в европейской литературе. Но и теперь, спустя почти два века, оно привлекает именно своей субъективностью и игрой воображения.

Гениальный сказочник был замечательно талантливым путешественником, ведь умение не просто смотреть, но видеть — тоже особый дар…

И не менее редкостный дар — умение вдохновить, зажечь сердце слушателя, убедить его в том, что «кто путешествует — живет!»

Наряду с «Теневыми картинами» и «Базаром поэта» книга путевых очерков «В Швеции», безусловно, принадлежит к лучшим образцам данного литературного жанра.

И все же самое главное то, что благодаря ей мы получили возможность лучше узнать Андерсена, открыть для себя новые грани его творчества.

А. Сергеев

* * *

Поэту, другу,

благородному

Бернхарду фон Бескову [2]

посвящается

В Швеции

Глава I. В путь!

2

Бесков Бернхард (1796–1868) — шведский писатель, с которым у Андерсена завязались дружеские отношения во время пребывания в Швеции.

Стоит чудная весна, распевают птицы…

Ты не понимаешь их песню? Ну тогда послушай ее в вольном переводе.

— Садись ко мне на спину! — говорит аист, священная птица наших зеленых островов. — Я перенесу тебя через залив. В Швеции тоже есть свежие душистые буковые леса, зеленые луга и пашни; в Сконе, возле цветущих яблонь позади крестьянского дома, ты подумаешь, что ты все еще в Дании!

— Летим со мною, — говорит ласточка, — я полечу за Халландскую гряду [3] , где кончается буковый лес, я полечу еще дальше на север, чем аист. Ты увидишь, как чернозем переходит в скалистую землю, увидишь приветливые города, старые церкви и усадьбы, где уютно и хорошо, где, обступив стол, семья читает молитву, где за хлеб насущный благодарит даже младший ребенок, и где утром и вечером поется псалом; я слышала это, я видела это птенцом, из моего гнезда под застрехою.

3

Халландская гряда — участок побережья провинции Халланд, острым углом вдающийся в пролив Эресунн.

— Со мной! Со мной! — кричит беспокойная чайка, нетерпеливо описывая круги. — Летим со мной к шхерам, где тысячи скалистых островов, поросших сосной и елью, тянутся вдоль берега подобно цветочным клумбам, рыбаки вытягивают там полные сети!

— Приляг меж наших раскинутых крыл! — поют дикие лебеди. — Мы отнесем тебя к большим озерам, вечно шумящим стремительным рекам, туда, где давно уже кончился дубовый лес и мельчает береза. Приляг меж наших раскинутых крыл, мы полетим к Сулительме [4] , Островному Оку, как зовется эта гора, из весенне-зеленой долины мы полетим над сугробами на самую ее вершину, откуда ты увидишь Северное море по ту сторону Норвегии. Мы полетим в Емтеланд [5] , где синеют высокие горы, где шумят водопады, где зажигают костры в знак того, что ожидают паром. К глубоким, холодным, быстро бегущим водам, где в разгар лета не закатывается солнце, а вечерняя заря сходится с утренней!

4

Сулительма — гористая местность на границе Швеции с Норвегией.

5

Емтеланд — сельская область на севере Швеции, к югу от Лапландии.