В Средиземье бардак.

– Ух!

– Ах!

– Уй, бля!

Санделло гадостно улыбнулся и сделал знак следовать за ним.

– Вот козел!
– шепнул Торину Фолко.

– Не, ты посмотри, Торин, какая гнида этот горбун, - вполголоса возмущался Малыш.

– Таких уродов надо было топить в ведре вместе со щенками, - согласился Торин.
– Но все-таки он достойный противник для каждого из нас, поэтому я бы выбрал объект для ругани послабее...

Они подошли к шатру. Санделло встал у полога и, криво улыбаясь, сказал:

– А оружие можете оставить здесь, - с этими словами он выхватил два парабеллума и нацелил их на друзей.

Фолко разоружился первым, при этом тесак остался висеть у него на груди. Санделло махнул парабеллумом.

– Мы не обыскиваем своих. А этот дар Вождя для очистки карандашей, можешь оставить...

Зато Торин и Малыш сдавали свое бандитское снаряжение аж несколько минут. Даже видавший виды горбун крякнул от удивления, увидев топоры, короткие мечи, нунчаки, рогатку, велосипедные цепи, кастеты, арматурные прутья и железные шарики разной величины. Венчала все это оружейное великолепие пара боксерских перчаток Малыша с залитым внутрь свинцом.

Внутри шатра горел огонь. Факелы, вдетые в железные кольца, горели ровно и успокаивающе. В центре шатра стоял стол с макетом - картой Средиземья. На складных табуретках сидели люди. Вместо ковра в центре шатра лежал тролль. Тут был Отон, Берель и еще несколько неизвестных.

Горбун ловко спрятал парабеллумы под плащом. При этом всего на секунду, он распахнул плащ, и взору Фолко предстала эсесовская форма.

– Тоже мне, папаша Мюллер нашелся, - подумал хоббит.

В дальней части шатра в кресле-качалке качался сам Олмер, слушавший рэп.

– Эй, чатлане поднимайтесь!

Эльфы-поцаки совсем на голову сели,

Настоящий-то король - Боромир был.

Малорослый ханыга, и серый прощелыга

в дурацкой шляпе, заныкали колечко!

А колечко не простое,

А колечко золотое.

Заварил Гындальфа кашу,

Посадил на трон бродягу

Орков он не уважал,

Орков он заобижал

Эльфам - льготы по налогам,

Зато втрое для народа.

Фули нам такой король?

Триста лет нас душат, душат,

Никого кроме Олмера не слушай,

Поднимайся простой народ!

Будем грабить эльфов

Всем кой-че перепадет,

Хэй-хо, заипатая песня, не правда ли?

– Ну, вот мы и встретились, - начал Олмер, сплевывая жвачку.
– Я рад видеть вас в моем войске. Мы расстались на Сиранноне. Расскажите мне весь ваш путь и постарайтесь того, не врать. А то есть у нас сомнения, что ты мил человек, - Вождь пристально посмотрел на хоббита, - стукачок. И два твоих дружка тоже. Давайте, рассказывайте, что вы там в своем эльфийском МУРе удумали.

И тогда вперед выступил смелый Фолко. Он открыл толстую тетрадь и, дрожащим голосом начал свой рассказ.

Во время выступления хоббита открыли рот даже Торин и Малыш. Молчал и потрясенный Отон. Фолко умудрился сохранить только маршрут их следования. Все остальное представляло собой что-то вроде хоббитской версии фильма "Не бойся я с тобой", где трое друзей прокладывали целые просеки во вражеских рядах, а когда уставала даже сталь клинков, в дело вступали боксерские перчатки Малыша, арматурные прутья Торина и тяжелые металлические шарики хоббита. К слову, в повествовании хоббита, треть словарного запаса тетради занимало пронзительное слово "кийя". Живописал хоббит и будни в отряде Отона. Все погибшие бойцы были сплошь героями, а Отон тактическим гением-главнокомандующим.

После того, как героическая эпопея закончилась, у присутствующих зародилось только одно смутное сомнение. Судя по количеству павших врагов, их было истреблено раз в пять больше, чем их было в Средиземье, даже если сложить вместе всех взятых людей, эльфов и гномов.

– Мда, складно калякаешь, мусор, - сказал, наконец, Олмер.
– А слабо на пианине сыграть? Руки у тебя я смотрю длинные, загребущие...

– Правда твоя, Вождь, - взволнованно ответил хоббит. Я в мирное время у дядюшки в салуне на пианино тренькал, - с этими словами Фолко подошел к пианино и в пижонской манере, то есть не только руками, но и мохнатыми ногами, и даже задницей, наиграл нехитрый мотив и громко, некрасиво фальшивя, запел:

В шумном балагане был завсегдатаем,

Эльф Калигулас по прозвищу Лютнист.

Был он и талантлив, был он гениален,

Но в душе, пожалуй, не совсем он чист...

– Калигулас на все горазд, играет он как пидарас, ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля...
– вприсядку станцевали и спели гномы.

Все ошарашено молчали, глядя на нашу троицу.

– Э-э-э, ну эдак и я смогу, - нарушил тишину один из подвижников Олмера.
– А ты нашу сыграй, родную.

– Сижу на нарах, как король в Минас-Тирите, - принялся тренькать хоббит, задирая на пианино, еще и правую ногу.

– Вождь, - разом подобрел подручный Олмера.
– Да они же из наших, век здравура не видать!

– Утихни, Промокашка, - посоветовал Санделло. Олмер едва заметным кивком головы подтвердил слова Санделло.

– Ну а про Черных Гномов что молчишь, как Склифасовский? Колись давай, славненький хоббит, - улыбаясь, произнес Олмер.

– Мы не можем, о, Великий Вождь, - смиренно заявил хоббит.
– Если мы скажем хоть слово, они нас уничтожат при помощи браслетов, - в доказательство хоббит обнажил запястье. В следующее мгновение браслет Фолко ожил. Яркая вспышка озарила шатер, а когда глаза вновь привыкли к освещению, то узрели на лбу Вождя детскую присоску. Браслет Фолко и впрямь оказался особенным...

В следующую секунду к груди хоббита и гномов приставили столько колющего и рубящего оружия, что наши герои почувствовали себя в роли овоща для ошинковки.

– Это не я, это все Черные Гномы, - завизжал Фолко так, что у всех заложило уши.
– Я предупреждал!

– Успокойтесь, - заорал Олмер.
– А ты мой маленький мохноногий друг, прекрати визжать как свинья, а то уши закладывает.
– Это действительно не наши друзья. Браслет самовольничал, - с этими словами он попытался отодрать присоску, но ничего не получилось.

– Мой Вождь, клей гномов действует моментально и отодрать его возможно только по окончании срока годности, - тихо промолвил Малыш.

– А какой срок годности у вашего клея?
– спросил Олмер, продолжая попытку отодрать присоску ото лба.

– Не меньше трехсот лет, - с гордостью ответил Торин и тут же полетел на пол. Рассерженный Олмер ударил Торина, а гном, удерживающий обычно удары весом в полтонны, рухнул на пол, словно мальчишка.

– Я что, триста лет с этой присоской ходить буду?
– возмущенно заорал Олмер.
– гномы пархатые, что удумали! Да я всех на диваны кожаные порежу! Санделло, внеси в список первоначальных дел новую запись. После "завоевать Средиземье", "обессмертить эльфов через производство вечных кожаных диванов", и перед "выбросить мусор", запиши "заклеить всем Черным Гномам задницы их гребаным клеем". Пускай триста лет животами помучаются, шутники, мать их!
– ни хоббит, ни гномы никогда не видели столь разъяренного Олмера.
– Ну а с вами мы еще разберемся, - заявил Олмер, глядя на наших героев и немного поостыв.
– Если окажется, что вы честные фраера, то положу вам жалованье пятьсот триалонов. А если прихвостни эльфийские, то мы вас небольно, чик и зарежем.