В Средиземье бардак.

Фолко от скуки незаметно прикарманил одну упаковку с надувным унитазом и, почувствовав боль в животе, тут же опробовал эльфийское творение в действии. Зарывать унитаз Фолко не стал, а просто незаметно закинул сей предмет в одно из отверстий, нависавших над входом в шахту, словно прорубленные окна.

Спустя полминуты дверь шахты отворилась, и оттуда выбежала толпа Черных гномов с дубинками в руках.

Завидев, оторопело стоявшего Фолко, командир отряда, заляпанный содержимым унитаза, возмущенно просипел:

– Эльфы совсем уже обнаглели, бля. Отойди-ка половинчик, ща мы эльфов бить будем, - на его рык из кустов вышли эльфы с надувными унитазами в руках.

– А-а-а-а-, - взревел командир ОМОНа Черных Гномов.
– Щас мы отучим вас говном кидаться, - с этими словами он во главе гномов бросился бить эльфов-экологов дубинками и месить их коваными сапогами на орочьей подошве.

Гномы выдохлись уже через полчаса. Именно тогда, вернувшиеся с рыбалки Торин и Малыш, вступили в переговоры с Черными Гномами. Возмущенный донельзя командир гномов заломил несуразную плату в двадцать триалонов и, пнув, для острастки окровавленного Мылохлора ногой в лицо, удалился с чувством исполненного долга, подняв вверх правую руку с оттопыренным средним пальцем.

– Фто это быво?
– простонал Нивротт, выплевывая выбитые зубы.

– Какой-то Нивроттибучий гномий обычай, - высказался Монпарнас, окосевший на один глаз.

– Это они нас избили за то, что у нас не было денег на проезд, чтобы путешествовать через их тайные пути, - высказал догадку Мылохлор, пытаясь вправить себе сломанный нос.

– Тогда пофему они кгхичали на своем гномьем явыке про ховно?
– скривившись, спросил Нивротт.

– Я понял!
– решил запудрить мозги хоббит.
– Им не нравится, когда вблизи их территории гадят.

– Да уж, кому приятно, чтобы гости гадили у самого крыльца, - встрял в разговор Торин.
– Как я понял, кто-то, видимо до нас, нагадил, а потом принялся швырять дерьмо в открытое окно над воротами. Вот они на вас и подумали.

– Точно, - поспешно согласился Фолко.

– Меня сейчас больше волнует, где мы возьмем двадцать золотых, чтобы заплатить за проезд, - мрачно сказал Торин.
– С их слов выходит, что за восемь дней мы будем в Гондоре, а значит, мы могли бы попасть в Дур-Гулдур намного раньше Вождя.

– У нас нет денег, - простонал Мылохлор, увидев направленные на эльфов вопросительные взгляды гномов. Если бы у нас были деньги, неужели бы мы записались добровольцами?

– У меня тоже ничего нет, - подозрительно быстро заявил хоббит.
– Я все отослал дядюшке, на приют для бездомных поросят, да, - в доказательство он нюхнул луковицу и обмакнул глаза платочком.

Как бы в подтверждение его слов, у него из кармана, когда он прятал платочек, вывалилось два триалона.

– О! А я то думал, что я их потерял, - быстро нашелся смущенный хоббит.
– Теперь поросята смогут купаться в бассейне из белого вина. И им не грозит опухнуть от голода!

Но Торин решительно отмел все возражения хоббита и заграбастал обе монетки к себе в карман.

– Судя по размаху твоей деятельности, весь твой приют три раза в год ездит отдыхать в Валинор, а если что у них и пухнет, так это от чрезмерного переедания, - недвусмысленное выражение на лице Торина отмело у хоббита все желание спорить.

Всю последующую неделю отряд пытался добыть деньги. Эльфы пытались попрошайничать деньги на свое лечение в Валиноре, Фолко и Торин вечерами грабили проезжих туристов. Но касса Торина в результате пополнилась всего лишь на полтора золотых.

– Такими темпами, мы целый год будем грабить и попрошайничать, - уныло подвел финансовые итоги недели Фолко.

И тогда вперед выступил маленький гном.

– Я попробую достать денег, - заявил он.
– Чего бы мне это не стоило, но я сделаю все, чтобы остановить Олмера!

Фолко и Торин без особой надежды выслушали спич Малыша. Ум и способности Маленького Гнома, по их мнению, соответствовали прозвищу гнома, причем ключевым для подобной оценки было слово "Маленький".

Но на словах все выразили поддержку начинаниям Малыша.

– Давай-давай, - Торин похлопал Маленького Гнома по плечу.

– Пиздуй-пиздуй, - несколько тише вторил Фолко.

– На тебя вся надежда, придурок, - хором простонали эльфы.

Каково же было удивление всех, когда Малыш, спустя два дня вернулся обратно, позвякивая монетками в своем кошельке.

– Вот восемнадцать, то есть, нет, шестнадцать триалонов, - заявил он, вытряхнув кошелек, и незаметно забирая две монетки обратно.

Все были так ошарашены, что никто не потребовал от Малыша вернуть две нагло заныканные монетки назад.

– Но как, Дьюрин меня разруби, тебе это удалось?
– воскликнул изумленный Торин.

– Пустяки, - ухмыльнулся Малыш, почесывая себя за бороду.
– Каждый бы смог.

– Слышь, ты, маленький бизнесмен херов, давай колись, - заорал на Малыша хоббит.
– А то меня сейчас инфаркт схватит от удивления.

– Ну, я это, типа в карты или в рулетку выиграл, или типа того, короче не помню, - засмущался вдруг Малыш.

– Это самый нелепый пиздеж, какой я когда-нибудь слышал, - авторитетно заявил Фолко.

– Ну, если честно, то вы же сами сказали, делай все, что хочешь, но принеси двадцать триалонов. Ну, я это, донес на вас Олмеру, рассказал о всех наших планах, о том, что последний Небесный огонь находится в развалинах Дур-Гулдура, а взамен он прислал мне тридцать, то есть двадцать триалонов, да еще и похвалил меня, - похвастался Малыш.
– "Зер гут, майне кляйне гнумас, зер гут" - написал он мне.

– Ах ты, маленькая подлюга!
– Торин аж затопал ногами от возмущения.
– Это же каким надо быть подонком, чтобы продать своих друзей, да еще заныкать от них четырнадцать триалонов!

– А ну гони деньги, майне кляйне гнумус, - вторил ему Фолко.

– Почему-то я не удивлен, - заявил Мылохлор.

– Для гномов это в порядке вещей, - согласился с ним Монпарнас.

– Вот эйфы никогда бы фак не пофтупийи, - заявил Нивротт.
– Это вэ надо, фетынадцать тгхиалонов заныкать! Это же пофти фетынадцать ящиков здгхавуха! За это убивать надо!

Малыш окончательно смутился и, неожиданно для всех, заплакал.

– Простите меня, я больше так не буду, - заревел он, разрывая на груди тельняшку.
– Просто я отослал Олмеру улага с требованием выплатить мне двадцать золотых, а он выслал мне тридцать. Ну, кто, скажите мне, кто, смог бы удержаться?