В сумерках ты вплываешь облаком в мои дали, твой цвет и форма такие, какими я их творю. Твои медовые губы моими, моими стали, а стаи моих желаний жизнь обживают твою. Лампой моей души я ноги тебе румяню, на губах твоих слаще стократ мой горький настой: как ты мила моему неприкаянному желанью, жница моих напевов, навеянных темнотой! Ты моя, ты моя, кричу в вечерней прохладе, голос мой вдовый с ветром уносится на закат. Ныряльщица, твой улов, похищенный в моём взгляде, делает остекленелым твой полуночный взгляд. В сетях напевов моих ты — как пленница птица, мои напевные сети просторны, как вышина. Над омутом твоих глаз душа моя рада родиться, в омуте твоих глаз — начало державы сна.