В сумерках веры

— Остановись… — мне хотелось сделать шаг навстречу капитану, но жадный блеск в его глазах меня остановил.

Тогда я положил руку на кобуру болт-пистолета.

— Почему?.. — тут же сбился гвардеец, отступив. — Почему, господин?..

— Ты опасен, Брант, мне жаль, — хромированный ствол поднялся в сторону сжавшейся фигуры. — Лучше стой смирно.

Щетинистое лицо изменилось в выражении, подобных которому я ещё никогда не видел у гвардейцев. Означало ли оно мольбу или же наоборот сострадание ко мне? Даже глаза ветерана изменились, словно на мгновение к нему вернулся рассудок.

Но только на мгновение, потому что в следующее Микорд уже прыгнул.

Мой первый выстрел прошел мимо, а капитан уже оказался рядом, исторгая зловонное дыхание почти в упор. В камере раздался звон, и стакан обратился в зазубренный осколок стекла, уже устремившийся мне в живот.

Именно это и вырвало меня из ступора. Больше этот человек не мог быть моим товарищем и его нужно было остановить.

Мне не составило труда увернуться от отчаянного выпада. Атака поразила пустоту, а я уже замахнулся громоздким болт-пистолетом.

Под хруст костей, Микорд отлетел обратно к стене, выронив стекло и хватаясь за окровавленный нос. Стоило только мне сделать шаг, как гвардеец пополз назад, будто загнанный пес. Кажется, он скулил.

— Неужели вы готовы убить верного слугу Бога-Императора?! — выкрикнул он таким голосом, что казалось, его переполняет чудовищная боль. — Господин!

— Прости, Брант… — теперь уже промахнуться было невозможно.

Мир практически замер, когда палец начал давить на спуск, заполняя помещение скрипом пружин и трущейся друг о друга стали, спустя миг утонувшие в грохоте выстрела…

Глава 10. Вырезанное воспоминание о появлении истинного предводителя еретиков на Биатусе, когда Хальвинд берёт меч.

…резким движением я смахнул с клинка зловонный ихор и обернулся к собратьям, фигуры которых смешивались с чёрным дымом, стелящимся по растрескавшемуся полу Солнечного собора.

Едкий запах раздражал, но благодаря ему можно было хотя бы ненадолго спастись от удушливой вони, заполнявшей осквернённые улицы и залы столицы.

Достав из кармана надушенный платок, я приложил его к лицу, желая хотя бы ненадолго ощутить что-то приятное, и повернулся в сторону алтаря. Теперь он представлял из себя обтянутый человеческой кожей камень, пропитавшийся кровью и гноем, пронизывающим его мелкие трещины.

В паре шагов от него тлело раздувшееся тело архиеретика Бульгора. Тёмное колдовство и дары его проклятого бога придали ублюдку невероятную живучесть, отчего даже освящённый прометий не сумел обратить гнилую плоть в пепел, обрекая нас лицезреть подобие улыбки на заплывшем жиром лице.

Судя по всему, Бульгор не страшился смерти, от чего меня переполняла непонятная тревога.

Не в силах долго смотреть на чернеющие богохульные руны, покрывающие тело еретика, я отвёл глаза и оглядел помещение, некогда слывшее жемчужиной Биатуса. Сердце с дрожью и тоской отзывалось на виды знамён из человеческой кожи, факельных стоек из человеческих костей. Некогда белоснежные колонны полностью скрылись под толстым слоем фекальных масс, откуда проглядывались лишь фрагменты пожелтевшего мрамора. Сожранные ржавчиной канделябры мрачно покачивались под потолком, осыпаясь на землю рыжим дождем каждый раз, когда стены сотрясал могучий звон. Звон демонического колокола, таившегося в главной колокольной башне собора, расположившейся прямо над куполом алтаря.

Каждый его удар вызывал дрожь в сознании, путая мысли…

— Трон милостивый, да когда же этот святоша уже вернется! — причитал Константин, лежащий в объятьях гиганта Натаниеля. — Я больше не вынесу этого адского звука!

В ходе боя Бульгор призвал себе на помощь чумноносцев, один из которых сумел ранить Вулханда отравленным клинком. Одолев тварь и недолго думая, тот отсёк себе ногу, не желая испытать поистине мучительную смерть, которую могла вызвать гноящаяся чёрная борозда, рассёкшая его икру.

Теперь же Константин был вынужден покоиться на руках собрата-инквизитора, пока полевой врач-телохранитель орудовал антисептиками.

— Капитан, может быть у вас найдется снотворное? Кажется, ваш господин теряет рассудок от боли, — усмехнулся здоровяк, обращаясь к штурмовику Вулханда.

— Иди к черту Варкс! — огрызнулся тот, страдальчески указывая на культю. — Лучше скорее отнеси меня наружу. Капитан, транспорт уже вызвали?!

— Прекрати истерить, Константин, — широкая улыбка Натаниеля, больше похожая на звериный оскал, заставила инквизитора притихнуть и сжаться. — Ногу ты уже не вернёшь, так что спешить тебе некуда!

Уязвленный своим положением, Вулханд не смог возразить и лишь возмущённо поджал губы, пытаясь согнать краску с лица.

Тем временем полевой врач закончил с обеззараживанием раны и уже натягивал на окровавленный обрубок герметичный мешок, чтобы защитить его от инфекций. Это могло показаться излишним, если бы не окружавший нас ужас, заполненный роящимися надоедливыми мухами и мошками.

Не желая искушать судьбу, я сам достал специальный спрей, чтобы обработать мелкие порезы на лице, после чего подошёл к наставнику, протягивая тому тюбик.

— Тебе стоит заняться ранами, — мой голос приобрел особенно беспокойные нотки, когда на глаза попались бледные личинки, собирающиеся у останков еретика. — Пожалуйста, не упрямься.

Старик повернул свою лысую голову в мою сторону и окинул протянутую ладонь презрительным взглядом. Однако, в его глазах я заметил кое-что еще. — Скоро Титус и Балкан закончат с колоколом и вернутся. Нам стоит ждать их снаружи.

— Нет… — Проскрипел Квентус Кол, будто бы отвечая на незаданный вопрос. — Тебе не кажется это слишком простым, Иероним?

Наставник полностью развернулся ко мне, заглядывая в самое лицо.

— Простым?

— Пара штурмовиков и одна нога инквизитора, — старик неопределенно махнул рукой в сторону Константина. — Слишком уж маленькая цена за освобождение планеты, которую они защищали с таким упорством.

— Нам приходят сообщения, что еретики все еще сражаются на окраинах города, — возразил я, вдруг понимая смысл сказанного наставником. — Ты думаешь, что у них есть еще один лидер?

— Не исключено… — Сплюнув ядовитую слюну, старый инквизитор отошел от алтаря. — Силы, с которыми мы бились все эти годы нельзя назвать хорошо обученными. Только слепая вера в их проклятого лидера и его потусторонних слуг позволяла держаться еретикам так долго.