В сумерках веры

— Похоже, кто-то пренебрег наставлениями, сестра… — Мрачно подытожил я, оголяя оружие и сокрушая ногой двери.

Стоило только створам с грохотом разойтись, как в лицо ударила духота, напитанная отвратительно знакомым зловонием. Свет лампады тут же потускнел, уступая место какому-то лиловому сиянию, проникающему в помещение извне. Теперь мы оказались в просторном зале, украшенном двумя рядами колонн, за которыми скрывались неприметные деревянные двери. Часть из них оказались открыты, демонстрируя аскетичные тесные кельи.

И там лежали тела.

Неверное сияние скользило по обнаженной бледной коже, стремясь очертить выступающие формы, покрытые кровью и уродливыми рунами. Мимолетный взгляд вызвал приступ тошноты и заставил меня отвернуться.

— О Трон… — Услышал я голос Афелии, за которым вновь последовал свист, но на этот раз звонкий, сменившийся разве что тяжелым звуком падения.

Впереди, примерно в центре прямоугольного зала, лежали еще тела. Все они оказались обнажены и связаны в извращенной манере, будто бы главной целью было не только удерживать жертву, но и унизить ее, доставляя дискомфорт на груди, шее и между ног.

Каменный пол в этом месте терял свою черноту, уступая багровому блеску, дрожащему от каждого движения фигуры, величественно стоявшей посреди этого ужаса.

Воительница в черном доспехе и с бардовой плащаницей на левой руке, словно бы не сразу обнаружив наше появление, медленно обернулась. Несмотря на силовой доспех, можно было заметить, как содрогается ее тело, поддаваясь некоей неслышной мелодии.

— Ах…моя госпожа… — Вокс-передатчик шлема Мираэль зазвенел ядовитым удивлением.

Стоило девушке полностью обратиться к нам, как у меня задрожали ноги. Вся нагрудная пластина доспеха покрылась багровыми знаками, нанесенными старательной рукой в какой-то замысловатой последовательности. Мозг против воли попытался разгадать ее, и мое тело лишь пропустило очередной удар, падая на колено.

В ушах зашумела кровь, заставляя сердце биться чаще и сотрясая грудь сбивчивым дыханием.

— Мираэль, что ты вторишь?! — Афелия сделала шаг вперед, извлекая из ножен гладиус.

Похоже, что палатина больше не собиралась нянчиться со своей павшей подопечной.

— Я всего лишь доверилась зову сердца, госпожа… — Ответила девушка ужасающе откровенно и чувственно. — И теперь я вновь могу любить себя…

Выронив окровавленный кнут, Мираэль потянулась рукавицами к голове. Щелкнули магнитные замки и тяжелый керамитовый шлем рухнул на пол, заставляя нас с Афелией лишиться дара речи.

В странном лиловом сиянии на нас смотрело ангельское лицо, лишенное каких-либо изъянов, сочетая в себе мужские и женские черты. И это лицо улыбалось нам, демонстрируя острые клыки.

Оскверненная воительница зашагала нам навстречу, наполняя помещение своим звонким смехом и играючи сдирая с тела фрагменты доспеха. Кусок за куском, черная сталь сыпалась на камень, оголяя совсем не поддоспешник.

По мере приближения Мираэль, я с ужасом наблюдал, как под длинными светлыми волосами на лбу стала набухать кожа, как искажалась с отвратительным треском плоть левой руки, принимая знакомые формы клешни…

Едва справившись с головокружением, я вытянул руку со стаббером, целясь прямо в демоницу. Палец уже начал давить на спуск, как вдруг…

…лицо Луринии оказалось так близко, что я мог детально рассмотреть, как сильно сгнила плоть на второй половине ее лица. Как личинки роятся в опухшем веке, вываливаясь от каждого резкого движения.

Смрад, до этого лишь терзавший ноздри, стал невыносимым, от чего заслезились глаза. Палец надавил на спуск болт-пистолета, но слишком поздно, чтобы выстрел оказался точным.

Вместе с оружейным грохотом слух сокрушил яростный вопль, за которым последовал мощный удар. Ребра хрустнули. А мое тело, будто игрушка, отшвырнуло в сторону и впечатало в ближайшую колонну…

Во рту собралась едкая слюна с привкусом стали, а в глазах расцвела багровая пелена. Затылок пульсировал тупой горячей болью, а чуть ниже и правее груди пронзали сознание ледяные иглы.

— Пистолет… — Слова медленно срывались с губ вместе с заполнившей рот кровью. — Где…пистолет…

Не способный разглядеть что-либо вокруг, я шарил пальцами, будто слепец. Каждое движение отдавалось импульсом агонии, выбивая из легких едва появившийся воздух.

Тем временем впереди раздавались звуки боя: звон стали и женские крики. Афелия осталась одни на один с чудовищем, и мне нужно было торопиться.

Тогда я принял единственное верное решение. Рука медленно потянулась за пазуху, извлекая коробочку с пилюлями. Поднеся ее почти в упор к лицу, я разглядел нужную таблетку и тут же проглотил. А следом за ней еще и пилюлю мотовина.

Несколько секунд потребовалось, чтобы обезболивающее растворилось в крови, начавшей закипать от стимулятора, наполняя тело странным холодом, притупляющим боль. Однако ждать окончательного эффекта времени не было…

Скрипя зубами, я начал подниматься, заставляя ноги подчиниться. Красная дымка начала отступать, вновь наполняя мир лиловым свечением, где среди чернеющих колонн метались две размытые тени.

Найдя спиной опору и вытянувшись, я потратил одно мгновение на вдох, после чего выхватил силовой меч. Воздух вокруг заискрился голубоватыми молниями и зашипел. Как только ноги окрепли, я метнулся вперед.

Тем временем Афелия отступала все дальше под натиском бывшей подопечной. Безумно смеясь, демоница размахивала своей чудовищной рукой и стегала палатину щупальцами, растущими откуда-то из хребта.

Окровавленная воительница стойко принимала удары «плетьми», направляя все силы на защиту от клешни, каждое столкновение с которой вызывало взрыв искр. Однако напор оказался слишком сильным, и Мираэль сумела выбить Афелию из равновесия, обезоружить и уронить на землю.

Даже поверженная, сестра битвы не собиралась сдаваться, выхватывая откуда-то короткий нож. Щупальца тут же оплели атакующую руку вокруг запястья и предплечья, будто бы зная о трюке заранее. Короткое усилие, и зал наполнился отвратительным хрустом ломающейся руки, тут же утонувшем во вскрике палатины.

От такого женщину бросило навзничь, после чего всякое сопротивление оказалось тщетно.

Мираэль мгновенно оказалась сверху, пронзая правое плечо наставницы заостренным концом уродливой клешни и сгибаясь к искривившемуся от боли лицу.