В тени больших вишневых деревьев II

Лишь только чрезмерное употребление самогона могло разорвать сельские каноны, и молодой человек чей мозг полностью проглотил зеленый змей, вдруг врывался в девичий кружок, который надо отдать ему должное тоже воспроизводил такие-же нелепые движения. Как правило сделав пару-тройку кульбитов и увидев, что его талант не понимают, разрушитель канонов с досады бесславно падал на пол, и от той же досады тут-же засыпал.

Для таких вот не признанных талантов в те времена было предусмотрена ДНД*, которая заметив падение вундеркинда, тут-же шла на выручку молодому дарованию. Подняв его с пола и нахлобучив ему на голову шапку из кролика, которой он усердно размахивал доказывая свою гениальность, тащили болезного в воронок* всегда дежуривший под дверью ДК. Как правило объединившись с нарядом милиции, ДНД-шники закидывали в эту специальную машину даровитого товарища под аккомпанемент сплошного мата, который косвенно подтверждал самобытность танцора. И в завершении операции по спасению талантов, вслед ему летела его кроличья шапка, ставя жирную точку в этом действии.

Также очень часто чьи мозги были проглочены зеленым змеем, и кто не рискнул демонстрировать свой талант с помощью кульбитов и кроличьей шапки на танцплощадке, показывали его с помощью кулаков всем тем, кто супротив этого. И за ДК под покровом темноты нередко шел мордобой, между гениями и не согласными с ними товарищами. Но бдительная ДНД и тут как тут, и опять же работая в купе с нарядом милиции окружали дискутирующие стороны, и под хруст заведенных за спину рук тащили супчиков все в тот же воронок. Чтоб потом в тихой обстановке, за окнами и дверями с решеткой из арматуры, спокойно разобраться кто есть кто, и определить наиболее талантливых на ночлег в позе ласточки*.

Драйв от сизого дымка – совсем другое дело, тут нету ни кульбитов, ни танцев в шапках и пальто, ни доказательств своего таланта другим с помощью кулаков, ничего этого. В этом варианте сразу осознаешь, что ты – гений, и никому ничего не надо доказывать. Достаточно лишь переместить свое тело в публичное место, как всем сразу станет все ясно, и они только будут удивляться как они раньше этого не замечали. Поэтому, молодые люди в чьих легких некоторое время назад побывал сизый дымок, тихо и мирно сидели на стульях расставленных вокруг танцплощадки. Они спокойно наблюдали как дрыгаются их соратники по цеху гениев, которые воспроизводили нелепые движения, и все же, оставались стоять на ногах разрушая законы природы.

Любители сизого дыма были абсолютно равнодушными к стараниям своих товарищей, и смотрели сквозь них на мерцающую цветомузыку, стараясь улавливать ноты, и поймав таковую улетали вместе с ней в бесконечные дали своей гениальности. А чтоб не покинуть пределы галактики, и не ошеломить публику величиной своего дарования, они часто предпочитали сидеть в укромных местах, прячась от лишних взглядов, в тени так сказать своей славы. Да и охотники за «талантами», на чьих рукавах красовалась красная повязка с надписью «ДНД» всюду рыскали, и от их острого зрения вряд ли ускользнул бы блеск и краснота их глаз – признак гениальности.

И конечно же, какой смысл ходить в кино в свой любимый кинотеатр «Работник», без предварительного знакомство с сизым дымом? Наглотавшись его обычно так, что аж у одного из кентафуриков Сергея носившего очки, те запотевали, они всей бандой шли в кино, чтоб там съесть по пару стаканов семечек, и выкурить по полпачки сигарет в лицо. Потом, абсолютно не помня о чем фильм идти домой, и всей братвой пытаться сложить отдельные пазлы, которые каким-то невероятным образом застряли у них в мозгах, и на основе этого все же, выяснить: «А про что было кино?».

* * *

– Что-то она какая-то серая, – недоверчиво смотря на заготовку, которую развернув газету показал Шура, сказал Колян.

– Да ладно, какая разница. В это время года и эта – за счастье, – вступил в разговор Серега в принципе впрягаясь за Шурика, который потратил на нее пять кровных, общаковых рублей.

– Да какая разница какое время года, если она беспантовая, – не унимался Колька.

– Ты еще ее не пробовал, а уже наезжаешь Колян, – обиделся Шурик, – вот попробуй, а потом предъявляй.

– Ну смотри Пегас, – недоверчиво как и смотрел, ответил Коля доставая чашку с марочкой,* – не дай божэ беспантовая, бутылка шмурдяка* вечером с тебя по любому.

«Пегас» – кличка Шурика, которая произошла от его фамилии Петряков. «Но каким чудным образом она имеет отношение к его фамилии?»– спросите вы. Все очень просто: Буква «П» является ключом в этой кличке, она, и только она стала основой, и больше никаких ассоциаций с фамилией не было – бывает и так. Но эту кличку по отношению к Шурику использовали крайне редко, только если ситуация накалена, или если где-то он накосячил, т.к. Петряков обижался когда его так называли. Да и вообще, как вы понимаете Шурик – это Александр, Саня, Саша, Санек, Санчас и т.д., но он почему-то всегда был для всех только – Шурик.

Уже пустили по кругу вторую папиросу, а результатов – ноль. Шурик всем своим спинным мозгом чувствовал, что вот-вот с губ Коляна сорвется предъява. Об этом спинному мозгу сообщило странное поведение плана, который практически не горел, и папироса после того как ее прикурили в двадцатый раз – тут-же тухла. Сизый дым во рту тоже вторил огнеупорным свойствам гашиша – он был какой-то кисловатый, и ребят не оставляло ощущение, что они курят укроп. И конечно же теплый взгляд Коляна, которой буквально прилип к скромному лицу Шурика, расставлял все точки над «и» для спинного мозга.

– Ну Пегас, ну подсуропил дрег*. Ты где это чудо растительного мира откопал? – сделав удивлённое лицо спросил Коля. А затем продолжая играть роль сыщика, и сделав таинственную мину продолжил:

– Наверное в сожке* из под кабанчика выковырял, потом подсушил, и пихаешь нам тут его как наркотический полуфабрикат. А сам пятак зажилил в чулочек, и в темном месте в сарае повесил. К пенсии что ли готовишься? Не рановато? Хоть бы коровий или лошадиный навоз подсушил, все же приятнее было бы курить.

– Да ладно, что ты начинаешь Колян. Филя обычно нормальную заготовку давал. Не знаю почему в этот раз так вышло, – искренне удивляясь результату сизого дыма ответил Шурик.

– Зато я знаю как дальше выйдет, – стерев театральность с лица, тоном не терпящим возражение продолжил Сивирин, – ноги в руки, и за шмурдяком. Ты что предлагаешь нам на сухую идти?

– Да я… – было начал оправдываться Шурик, но Колька жестко обрезал:

– Пегас, накосячил – теперь исправляй ситуацию.

– Да Шурик, твой косяк, – неожиданно перешел на сторону Сивирина Сергей, – тебе и исправлять создавшееся положение. Тем более у твоего пахана неплохой самогон есть. Так что делай красиво, а мы с Коляном у меня тебя подождем. Матери сегодня нет дома, так что по-быстрому примем на грудь и на дискач.

– А что с оставшееся заготовкой делать? – спросил Шурик.

– Да выкинуть ты ее, – пренебрежительно бросил Сергей, но потом передумал. – Хотя нет, давай сюда, может кому-нибудь тоже пихнем…

Шурика прождали битых два часа, и что Серега, что Колян, заметно уже нервничали, как вдруг из-за забора прозвучало:

– Серый!… Серега! – Шурик звал их с улицы. Сергей выглянул из коридора, и прокричал в ответ:

– Ты что орешь? Первый раз что ли? Заходи. Что ты как неродной?

И когда в уже сгущающихся сумерках Сергей увидел лицо Петрякова, то однозначно определил результат его похода домой, и в голове мелькнуло: «Порожняк», – и настроение, которое к этому времени почти улетучилось, стало созвучно этому, промелькнувшему в голове слову.