В тени больших вишневых деревьев II

«Все,… я сойду с ума», – подумал он, продолжая лежать и всматриваться во тьму, где исчез Гена. Но через несколько секунд совершенно забыв, что хотел очистить свой желудок народным способом при помощи двух пальцев, Сергей быстро вскочил и начал пытаться засунуть голову под трубу. Он хотел намочить ее, но она упорно не пролазила, так как расстояние между трубой и стальной решеткой, которой был накрыт желоб для слива, было слишком мало.

После безуспешных попыток засунуть разрывающийся на куски от безумия свою голову, Сергей стал набирать воду в ладоши и поливать себе с них на нее, брызгать в лицо, а потом сняв рубашку намочил ее и снова одел – это не помогло. Все это время, кошмарные деформации тела, сопровождаемые адскими звуками не прекращались. «Новая» реальность не собиралась отпускать его.

Но хуже всего было даже не это, а мысль которая пришла к нему в голову: что появление станичного сумасшедшего, сбрендившего именно от каши было не спроста. Сергей был почему-то твердо уверен, что если Гена исчезнет из его сознания, то он перестанет различать что норма, а что нет, а значит сойдет с ума. И когда в его искаженное мире деформации тела и звуки преисподней вытесняли образ Гены, то он усилием воли возвращал его обратно в свой пораженный наркотиком разум. Теперь уже таящая в темноте спина Иващенко возникшая на задворках сознания не холодило его сердце как в первый раз, а наоборот, даже приносила некое успокоение, и Сергей мысленно говорил себе: «Я еще не сошел с ума,… еще нет…»

Так периодически увлажняя свою голову и рубашку, Сергей продолжал сидеть на лавочке, как ему казалось в относительной безопасности. Покидать свое убежище он не хотел не только потому, что понимал – метаморфозы его тела далеко ему не дадут уйти, но и потому, что за пределами желтого полумрака начинается тьма, которая пугала его.

История по «воскрешению» Гены Иващенко в помутневшем рассудке Сергея, получила неожиданный рикошет: Ему вдруг стало казаться, что станичный сумасшедший прячется где-то во тьме, и пристально наблюдает за ним. Теперь он уже не просто сидел, а то и дело лихорадочно вращал мокрой головой на все триста шестьдесят градусов, ожидая нападения безумца. Сергей разрывался между желанием рвануть что есть духу домой, боясь, что все таки не успеет заметить Гену, и тот вцепиться ему в шею своими зубами (Почему-то именно такое нападение представлял его воспаленный мозг). И в то же время неадекватность его тела, которую он не мог контролировать говорила все тому же воспаленному разуму, что лучше оставаться на месте.

Сколько он так просидел, Сергей не знал – передозировка наркотиком забрала ощущение пространства и времени, он лишь только помнил как прятался за плакучей ивой от молодежи, которая возвращалась из дискотеки. Молодые люди, те к кому он шел несколько часов назад в том мире весны и цветения деревьев, сейчас стали для него «угрозой». Прятаться в темноте от них было не вариант, потому как там в темноте «сидел Гена». Поэтому Сергей прижавшись к стволу дерева, которое находилось в желтом полумраке, крутился вокруг него сообразно продвижению парней и девчонок…

«Все проходит и это тоже пройдет» – было написано на кольце одного очень мудрого царя, так и это мягко говоря странное поведение тела Сергея, тоже постепенно прекратилось. Что это было? Пожалуй невозможно ответить, и не только потому, что очень трудно объяснить к примеру человеку вкус апельсина, если он его никогда не видел и не ел. Как бы мы ему не объясняли, скорее всего с ваших слов в его голове сложиться ложная картинка. Но и потому невозможно ответить, что сам Сергей когда пришел в себя точно не знал – это было что-то физиологически с его телом, или все-же все это происходило в его пораженном наркотиком сознании.

Когда Сергей понял, что его немного «попустило», то он стал готовиться к «выходу из окружения». «Надо как то Гену сбить с панталыка», – думал Сергей затягивая шнурки на кроссовке, которую демонстративно поставил на лавочку. В это время он украдкой, из под руки, стриг поляну: не обнаружит ли себя Иващенко каким-нибудь неловким движением или хрустом веток. Но окружающая тьма отвечала тишиной и отсутствием каких либо колебаний – станица спала.

Легкий ветерок, который так утром будоражил Сергея, тоже спал. Целый день он водил хороводы белых лепестков, опылял цветы, крутил флюгера, подымал ряб на пруду, пас облака на небе, и теперь, после того как природа укрылась синим одеялом ночи, он еще немного поворочался под ним, и тихо задремал слегка похрапывая стрекотанием сверчок.

«Все тихо», – отметил про себя Серый, и как заправский снайпер неожиданно сменил позицию: резко поменял правую ногу на левую, и продолжил типа завязывать шнурки. Теперь уже из под другой руки он осторожно стал выглядывать, одновременно рассуждая отравленным каннабиоидами мозгом:

«Ну где же ты сучок? Врешь,… меня так просто не возьмешь. Ты наверное думаешь, что я ломанусь опять к ДК? Потому как короче. Но тебя скоро ждет небольшой сюрприз, и Сергей стал украдкой кидать косяки в сторону кинотеатра «Работник», рисуя у себя в голове чертеж спринтерского забега в сторону противоположную от дома. Но в его логических выкладках «отступления», была маленькая неточность: Гена не только не знал где живет Пожидаев, но понятия не имел о его существовании.

Убедившись, что «враг» не предпринимает никаких действий, очевидно ожидая пока он не допустит где-нибудь ошибки, Сергей продолжил свой план по усыплению бдительности противника. Он лег на лавочку и немного поерзав притих, имитируя крепкий сон. Но если бы Гена подошел и заглянул бы в лицо Сергею, то испытал бы небольшое недоумение даже будучи сумасшедшим, потому как глаза Сереги при его «крепком сне», были открыты настежь и вращались в разные стороны с огромной скоростью.

Однако Сергей ошибался еще и вот в чем: Он совершенно исключил своим зажатым страхом разумом то, что на дворе была весна, а это время даже в СССР – время любви и романтических встреч. И те молодые люди кто не уехал в воронке, кто доказывая свою гениальность не заснул на полу, кто не выполнял долг сидения на стуле до 23-00, а таковые все же были, разбивались по парам с противоположным полом, и разбредались по темным, укромным местам.

Так и сейчас, за Сергеем «наблюдал» не только Гена Иващенко: На противоположной стороне спорт-площадки сидела парочка и мирно зажималась. Покрытая тенью от стены школы, пара иногда бросала косые взгляды на не очень адекватное поведение пацана возле мойки для обуви. У них было пару раз желание уйти на всякий случай по дальше, но стрела амура пригвоздила их намертво к лавочке.

Сергей действовал по классической схеме: Он решил своего не навяливать, ведь тут ошибиться нельзя – тут на кону жизнь или смерть от страшных зубов Иващенко. Тут импровизация не нужна. Кто его знает, что у этого Гены на остатках ума? Если-бы он был-бы норм, тогда можно было плясать от этой печки. А как плясать коль не знаешь в каком углу хаты стоит печка? И полежав после начала «крепкого сна» классические полчаса, Сергей подпрыгнул словно олимпийский гимнаст, и пустился со всех ног строго по разработанному в голове чертежу…

Но парочка на другой стороне площадке не знала, что Сергей действует по давно отработанной схеме, и их взору предстала несколько необычная картина, и если б им сказали, что это классика жанра, то они весьма бы удивились.

Молодые влюбленные к этому времени уже совершенно успокоились думая, что чувак после водных процедур и непонятных телодвижений угомонился, и лег спать. Тут ухажер осмелев и переходя с шепота на полный уровень голоса выдал:

– Да не бойся ты его Наташка. Видишь он уже отъехал. Зря ты меня удерживала, а то я бы уж давно ему по ушам нахлопал и отправил домой к маме, – и под эту сурдинку тут же смачно поцеловал девушку.

– Да ну тебя Андрей, – ответила Наташа краснея после затяжного поцелуя, внутри себя желая еще один такой же. И уж если быть до конца честным, то даже еще более длительный.

– Хочешь чтоб он больше не смущал тебя? Я этого отморозка прямо сейчас разбужу и отправлю домой к маме, – совершенно раздухарившись после смачного поцелуя добавил ухажер.

– Да не надо Андрю…– не успела ответить раскрасневшаяся Наташа, как вдруг этот отморозок как подскочит, как будто черт из табакерки, как помчится прямо на них вытаращив бешеные глаза…