В тени больших вишневых деревьев II
Шрифт:
Словно оглушенный после этого «благородного» поступка, Сергей еще какое-то время беспомощно барахтался в луже, но затем пришедши в себя, он все же встал, и продолжил голосовать. Но все было тщетно, редкие частники только прибавляли скорости, как только Сергей попадал в свет фар их автомобилей, и чем больше он стоял, тем реже желтые лучи разверзали ночь наполненную струями дождя. Холод, через промокшую насквозь одежду казалось забрался ему под самое сердце, и когда уже начали неметь руки, Серега решил идти пешком,… до дома было примерно тридцать пять километров…
Сколько он шел Сергей не знал, но знал только одно, что нужно идти, останавливаться нельзя, и его силуэт изредка освещали проезжающие мимо автомобили. В свете желтых фар можно было разглядеть, что кровь по прежнему
Но вот наконец-то показались одинокие фонари следующего поселка Экем, который был в километрах десяти от Грушевского. Сергей уже ели-ели передвигал свои ноги, и шлепая по лужам он взял курс на остановку, которая так-же едва освещенная, совершенно пустая и одинокая стояла возле федеральной трассы. Серега уже все понял: дойти самостоятельно до дому он не сможет. Помимо слабости и звона в голове у него началось головокружение, да такое, что все меркло в глазах. Дойдя до остановки, и сев на лавочку он попытался проанализировать, что дальше делать: Пойти в поселок, постучаться к кому-нибудь и попросить, чтоб они позвонили и вызвали ему скорую помощь? Но Экем так же был погружен во мрак от веерной системы,* и стучаться к кому-то глубокой ночью в проливной дождь, практически не давало шансов на успех. Идти искать больницу – тоже бесперспективное занятие, потому как он и примерно не знал где она, а ночь и проливной дождь сводили к нолю встречу со случайным прохожим. Оставалось одно – ждать какого-нибудь транспорта… Одно немного успокаивало Сергея: кровь практически перестала идти, и лишь только сочилась из носа. Закутавшись в остатки плаща и поежившись, стуча зубами, он принялся ждать мысленно начав считать, чтоб отвлечься от пронизавшего его тело холода.
Где то на пятьсот шестидесяти показались фары, которые через минуту явно обозначили, что едет автобус. У Сергея замерло сердце, и он решил не вставать, и не голосовать, чтоб не отпугнуть водителя, и в очередной раз не смотреть на удаляющиеся красные фонари. Он опустив голову поднял воротник, и стал прислушиваться, как бьется его сердце, и как с приближением гула мотора оно все быстрей и быстрей набирает обороты…
Автобус остановился и открыл двери, но из него никто не выходил… Секунда,… другая,… пятая,… Сергей не выдержав, и стараясь держать голову вниз не спеша встал, и двинулся к раскрытой двери. Все его естество хотело просто изо всех сил ринутся в это спасительное прямоугольное пространство, но он превозмогая этот порыв спокойно подошел, поднялся по ступенькам, и немного пройдя по проходу остановился… Водитель закрыл дверь, и автобус медленно тронулся… Серега внутренне ликовал, и даже звон в голове куда-то исчез. Но не знал он, что это судьба-злодейка просто играет с ним, дав ему передышку…
Автобус вез какую-то вахту откуда-то издалека, и поэтому он оказался глубокой ночью возле остановки, и весь салон в нем дремал. Вот только вопрос остается открытым для Сергея до сих пор: Почему он остановился, когда ему не надо было никого высаживать, и он был не рейсовый? И почему терпеливо дождался пока Сергей в него не сядет? Действительно, в этом есть какая-то мистика, но как-бы там ни было, он теперь стоял в проходе, и периодически размазывал сочащуюся кровь из сломанного носа. Это в полутьме заметила сидящая рядом женщина, которая не спала, и она сердобольно спросила:
– Что случилось молодой человек? Что с вами?
– Да все нормально, немного побили, – ответил Серега пряча свое лицо, или вернее, что от него осталось в воротнике кожаного плаща.
– Ничего себе немного.
Вы видели себя в зеркале? Вон у вас кровь до сих пор бежит из носа… Да что же это я? Садитесь, – и она начала подниматься. Но Сергей жестом остановил ее:– Спасибо, не надо. Сидите. Я лучше постою, – он понимал, что если сядет, то тепло, которое уже и так начало размаривать сразу же усыпит его, и тогда этот «Летучий голландец» увезет его не весть куда.
Тогда она порывшись у себя в довольно большой сумке протянула ему что-то светлое в руке, похожее на тряпку.
– Ну тогда вот, возьмите это, и приложите к носу.
– Спасибо вам, – ответил Серый, и тут-же приложил ее…
Сергей жил на окраине станицы недалеко от федеральной трассы, и очень часто возвращаясь из института приезжал домой по короткому пути, не заезжая на автовокзал. Он сходил на остановке под негласным названием «Тропинка». Ее знали все водители рейсовых автобусов следующих по маршруту: «Краснодар – Южанская». Эта самая тропинка шла от трассы через лесополосу, потом по полю метров двести, далее, она выходила на небольшой мостик через канал идущий из очистных сооружений, следом, она опять шла по полю еще метров триста, и уже затем выходила на первые дома станицы, а там пару кварталов, и Серега дома…
И в этот раз Сергей решил выйти на «Тропинке», и подойдя к водителю всматриваясь ночную мглу, чтоб не проехать, чисто интуитивно сказал водителю:
– Остановите здесь пожалуйста.
Водитель обернулся, и разинул рот. Он моментально сбросил газ, и продолжая смотреть на расплющенное лицо Сергея ничего другого не нашел как сказать:
– А ты уверен?
– Да, – ответил Сергей, и добавил, – здесь остановите.
Водитель надавил на тормоза, и оправившись снова спросил:
– Слушай, может тебе в больницу надо?
– Да все нормально… Спасибо, не надо… Я тут недалеко живу, – ответил Сергей суя водителю деньги.
– Да ты что парень, ничего не надо, – сконфузившись пролепетал водила.
– Большое спасибо, – уже на ходу бросил Серега…
Дверь автобуса закрылась, он рыкнул, и его задние красные фонари стали неумолимо удаляться.
* * *
«Веер» и здесь работал во всю, но только в отличии от пригородных поселков где хоть изредка горели фонари, на периферии гасили абсолютно все, и станица была погружена в полнейший мрак. Даже лесополоса, которая была в нескольких метрах от трассы, не была видна. Дождь еще продолжался, хотя существенно уменьшился став моросящим, затяжным, являющийся неотъемлемой частью ранней весны.
Сергей наугад пошел в сторону станицы, пытаясь по ходу определить по бьющемуся сухостою о его ноги, где находиться тропинка. Вскоре он нашел ее, и пройдя сквозь лесополосу вышел в поле.
Думаю не надо объяснять, что такое Кубанский чернозем на вспаханном поле, когда на него обрушились сверху многие тонны воды. Вот именно такое поле теперь было перед Сергеем, к тому же, его совсем недавно перепахали вывалив наружу огромные, жирные, черные пласты земли, и уничтожив тропинку. Через несколько шагов по этим глыбам на ногах у него были уже килограммы грязи, и каждый новый шаг давался ему все трудней и трудней. Грязь была именно «на ногах», потому как туфли были моментально ей поглощены.
От потери крови Сергей был совсем ослаблен, и его хватило метров на сто, пройдя которые у него снова стала кружиться голова, а сплошная тьма только усиливала эффект вращения: Когда он закрывал глаза пытаясь остановить головокружение, то картинка не менялась – внутри и снаружи была черная ночь. И чем он чаще закрывал глаза, тем сильнее мгла разгонялась, пока что-то не полыхнуло в его голове…
…Сергей открыл глаза, и понял, что лежит на липком, жирном черноземе… Еще он понял, что потерял сознание, но не знал на сколько… Моросящий дождь все так-же неспешно стекал с черных крыльев ночи… Сергей попробовал подняться – это у него с трудом получилось. Затем, он попытался сделать шаг, но ноги так увязли в черной слившейся со тьмой земли, что он не смог их оторвать. Тогда Серега встал на четвереньки, и изо всех оставшихся сил двинулся вперед. С трудом, словно альпинист лезущий на отвесный склон, он медленно пополз в перед…