В тени двух богов

Услышав имя Антиноя, Марк тут же припомнил юношу, столь любимого Адрианом, их первую встречу во дворце императора. Как-то после возвращения с Востока Марка пожелал увидеть цезарь. Никто тогда не знал в чем причина его любопытства, никто не предполагал, что император увидел в Марке не просто мальчика из знатной семьи, а будущего правителя Рима. Возможно, этот вариант ему подсказала врожденная интуиция? Или давно составленный гороскоп? Так или иначе, но Марка привезли на Палатин – Адриан жил еще в этом дворце.

И вот тогда Марк заметил юношу, который медленно ходил в столе 15 по залу, лениво опускался на ложе подле Адриана. Антиной выглядел на удивление женственно, обладал некой меланхоличной красотой, и если бы Марк не догадался по некоторым признакам, что перед ним мужчина, то принял бы его за молодую цветущую девушку.

– Марк, подойди, познакомься с Антиноем! – мягко, но повелительно приказал Адриан.

Антиной внезапно поднялся с ложа, сам подошел к Марку и обнял его за плечи. Мальчик почувствовал пряный аромат благовоний, которыми пропиталась одежда Антиноя, его кожа, волосы. Это было благоухание Востока, Сирии или Египта. Марк когда-то ощущал подобные запахи в лавке с египетскими товарами, куда часто заходил с матерью.

15

Stola (лат.) – у древних римлян женская одежда в виде туники, которая надевалась поверх нижней туники и доходила до лодыжек. Стола была символом законного брака, и являлась одеждой, которую носили семейные римлянки.

– Приветствую тебя Марк Анний Вер! – певуче произнес Антиной, Голос его был высоким, звонким, каким говорят мальчики, пока природа не делает их более взрослыми.

– Будь здоров, Антиной! – ответил Марк обычным римским приветствием. Не зная, как себя вести с любимцем Адриана, он стушевался и отступил на шаг назад. Но Антиной засмеялся: «Не бойся меня, Вериссимус!»

«Почему же я должен его бояться? – с удивлением подумал мальчик, не знавший ничего о взрослых отношениях. Потом-то он, конечно, узнал, в чем заключалось дело, но тогда еще ни о чем таком не подозревал. – Я римский гражданин, а он лишь вольноотпущенник».

В маленьком Марке мать уже воспитала чувство гордости за принадлежность к великому римскому народу. Да разве могло быть по-другому?

Рим был огромным, величественным городом-государством, простиравшимся на Запад и Восток, Север и Юг, охватывающим все Средиземное море. Эта обширная цивилизация жила по строгим, логическим законам, установленным римским разумом. Римляне считали, что внутри человека живет гений, который руководит и оберегает каждого на всем его жизненном пути. Гений Рима стерег город все эти годы, почти тысячу лет.

Сколько было горьких, трагических мгновений, когда судьба римского народа висела на волоске. Сабиняне, Карфаген, галлы, парфяне, германцы. Но Рим выстоял, он поднялся, развился, понес мир и культуру другим народам и потому гордая формула: «Civis Romanus sum!» 16 значила гораздо больше, чем принадлежность к мощному государству. Она означала жизнь в цивилизованном мире.

Марк видел Антиноя еще несколько раз, а потом узнал, что юноша утонул в Ниле, во время путешествий Адриана недалеко от городка Канопуса. Горе императора было безутешным. В Египте возник город Антинополь, а на небе взошла яркая звезда и приближенные императора уверяли, что это благородная душа Антиноя вознеслась на небо.

16

Я римский гражданин! (лат.)

Он утонул, но воскрес, как египетский бог Осирис. И потому в том же Египте, а затем и в Греции возникли культы Антиноя: он стал божеством, погибающим и возрождающимся.

Между тем, Сабина заговорила о наступающем взрослении Марка.

Он должен получить тогу юноши, ведь ему уже четырнадцать лет. Это было важным шагом в общественном положении Марка. Тога символизировала не только переход из одного состояния в другое – от мальчика к мужчине, – но и резкие поворот в материальном положении. Марк становился наследником, мог получить и пользоваться имуществом как взрослый человек. Конечно, говорила Сабина, для Марка придется сделать исключение, ведь такую тогу юноши обычно надевали в шестнадцать лет. Но он и жрецом-салием стал в семь, он вообще очень развит, наш маленький Марк.

Императрица развеселилась, она громко смеялась, поглядывая на угол, в котором Марк сидел за столом. Такие перепады настроения: от угрюмой мрачности к истерии, а от нее к безудержному веселью, стали для нее довольно частыми. Домиция, как могла подстраивалась под августейшую приятельницу и тоже улыбалась, хотя намеки Сабины были не всегда понятны.

О чем она говорила? О том, что Марк получил жреческий сан незаслуженно или о чем-то другом? Может она ждала от семьи Анниев не просто благодарности, горячих выражений признательности, а почитания ее как родовой покровительницы, почти богини. Но не дождалась?

– Мы, моя милая Домиция, присмотрим ему невесту, – продолжала, веселясь, Сабина. – Непременно из хорошей семьи, у меня есть одна на примете.

– И кто же? – с чувством внутренней тревоги поинтересовалась Домиция Луцилла.

– Вам надо породниться с Цейониями. У них есть дочь Фабия, она немногим моложе Марка. Семейство это известное, из старой этрусской знати. Из него вышло несколько консулов и легатов, кстати, к ним очень благоволит император.

– Почему именно к Цейониям?

Веселое лицо Сабины вмиг стало угрюмым.

– Я подозреваю, что у него была связь с одной из женщин дома Цейониев. О, боги, как это отвратительно, мерзко! У них есть старший сын Луций Цейоний Коммод, он был назначен претором, а сейчас находится в одной из наших армий на Рейне. Так вот, мне сообщили, что это, якобы, сын Адриана. Какая грязь!

– Я тоже слышала, – призналась Домиция, – но мне не верится, дорогая Сабина. Это слухи. У императора много недоброжелателей, готовых распространять сплетни по любому поводу.

– Ты слишком к нему снисходительна, милочка! – хмыкнула Сабина. – Так вот, о Фабии. Мы скрепим союз между двумя вашими семьями, объединим богатства, что будет хорошей опорой для Марка в дальнейшем. Скажу тебе по секрету, у меня большие виды на твоего мальчика – из него получится прекрасный правитель Рима. Мне все время приходится думать об укреплении династии, если другие об этом совершенно не думают.

Она намекнула на Адриана с презрительной, едва заметной гримасой на лице, потом продолжила:

– Поскольку у нас детей нет, то императору придется усыновлять кого-то, кто достаточно близок нашей семьей, как это было с Траяном и самим Адрианом.

Домиция дрогнула лицом. Хотя в душе она и лелеяла надежды на то, что сын займет достойное положение в обществе, соответствующего званию и заслугам семейства Анниев, но император? О, Юпитер! О таком она и не помышляла. Сабина же, довольная произведенным эффектом, добавила:

– Я, и это еще один из секретов, подсмотрела гороскоп, составленный Адрианом на Марка. Звезды сходятся на том, что он станет владыкой Рима. Может, не завтра и не через год, но это случится. Ты знаешь, как Адриан верит гороскопам…

– Об этом наслышан весь Рим.

– Я уверена, что он уже выбрал Марка. Осталось только найти ему жену.

– Но он еще так молод, не знает жизни… – пробормотала Домиция, материнское сердце которой, не желало отпускать от себя сына слишком рано.

– Прекрати, Домиция! Мы все прошли через это. Во сколько тебя выдали замуж?