В тени горностаевой мантии

У светлейшего темнело в глазах, когда поминал он свою цыганку Бажену, спрятанную пока в имении. По сию пору не выбрал он времени наведаться к красавице. А ведь как любились в Силистрии… Но дела управления империей, кои он жадно, обеими руками, подгреб к себе, отнимали все больше и больше внимания, дум и времени.

Потемкин лично занялся заботами об армии, развязав тем руки Румянцеву. С государыней говорил о тяготении общественных интересов к вопросам провинциальной жизни. И то были правильные мысли. Варварской стране, отделенной пропастью столетий социального и культурного развития от Европы, преодолеть этот разрыв можно было лишь постепенно, меняя саму основу патриархального, патерналистского бытия. Григорий Александрович включился в подготовку губернской административной реформы. Это был нелегкий воз, и Екатерина с радостью переложила также и эти заботы на плечи «циклопа».

Созданное после долгих трудов «Учреждение о губерниях» 1775 года должно было внести целый ряд новых начал в провинциальное управление. Но недаром говорится, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Все благие нововведения тормозились вековой инерцией, застревали, теряли по дороге свою суть и на местах вырождались в пустые хлопоты. Да они и не могли ничего изменить. Во-первых, учреждения 1775 года были направлены на укрепление главенства только одного сословия — дворянства, а во-вторых, даже эта система была придавлена сверху властью наместника, «хозяина губернии». По первоначальной мысли наместник должен был являться «оберегателем порядка, ходатаем на пользу общую и государеву, заступником утесненных, побудителем безгласных дел» — куда бы лучше. Но на деле неопределенность прав и обязанностей превращали его в самовластного царька, который своим произволом мог пресекать любую деятельность созданных учреждений. И в результате победило старое начало «личного усмотрения», которому всегда сопутствуют мздоимство, протекционизм и воровство — три вековечных «болезни» России. Сколько воды с тех пор утекло? Все, кажется, должно бы перемениться. Ан, глядь, те же хворобы у новых губернаторов. И те же рабы у подножия их тронов…

Самодержавное правление Екатерины II закончило эпоху дворцовых переворотов. А неудача панинского проекта ограничения самодержавия притушила дворянский интерес к политическим гарантиям. В обществе многие понимали необходимость социальных изменений, особенно остро после пугачевщины. Но без создания партии, без программы партийной борьбы и четкой цели это понимание было не более, чем пустыми мечтаниями и пустопорожними разговорами, до которых столь падка наша публика… В рабской стране воровства и телесных наказаний еще глубоким сном спало европейское понимание личного достоинства. А лишь тогда могли проклюнуться зерна, способные дать всходы будущей демократии. На суровой русской почве первые попытки, как мы знаем из истории, смогли лишь выродиться в уродливую и нежизнеспособную поросль восстания декабристов. Кстати, совсем не столь благородного и романтического, как о том написано в книжках, сочиненных в советское время. А теория французской революции, проштудированная помощником присяжного поверенного и оплодотворенная народной практикой кровавых бунтов, породила 1917 год…

4

В столицу из провинции приехали Энгельгардты. Четыре любимых племянницы Григория Александровича стали частыми гостями при Дворе. Младшая, Танюшка, была еще малявкой, Наденька, хотя с личика ее, как говорится, черти молоко пили, была резва и востра разумом. Катенька же о пятнадцати годков и Сашенька, которой минуло уж двадцать, были девы хоть куда. Дяденька не забывал родню. Наведывался, а то и к себе приглашивал, да в хоромах своих оставлял ночевать. Уж так-то хороши были племяшки, особливо Санечка! Государыня по его просьбе взяла ее в свой штат и поселила во дворце…

К Пасхе Екатерина заметно отяжелела. И хотя платья она давно носила широкие в роспуск, скрывать предстоящее материнство стало невозможно. В начале апреля отменили выезд в Царское. Отложены были собрания в Малом Эрмитаже. Императрица стала сентиментальна. Вспомнила вдруг о бесфамильном отроке Алексее, отданном на воспитание камердинеру Василию Шкурину. Спросила:

— Сколько же ему ныне, Василий Григорьевич?

— Да уж четырнадцатый годок пошел, матушка.

— Как время-то летит…

— Летит, матушка-государыня, ох как летит…

— Ну и каков же он?

— Хорош. Робок только. Нечувствителен ни к чему. Уж как я ни стараюсь… А так вместе с моими и французский знает и по-немецки…

Екатерина задумалась. Велела написать указ о пожаловании Алексею Григорьевичу Бобринскому графского достоинства Российской империи. Фамилию выбрала по названию села Бобрики, купленному для него еще при рождении. Затем велела секретарю позвать старика Ивана Ивановича Бецкого [107] и поручила тому взять попечительство над отроком, обретающимся в семействе Шкурина.

107

Бецкий (Бецкой) Иван Иванович (1703 (1704) — 31 августа 1795), побочный сын князя Ивана Юрьевича Трубецкого, прижитый им от баронессы Вреде во время плена в Стокгольме после неудачи русских войск в сражении под Нарвой в 1700 г. Правда, некоторые авторы утверждают, что матерью Бецкого была простая шведка. По желанию отца молодой человек обучался за границей, где и поступил на службу секретарем иностранных дел к посланному в Париж князю Василию Лукичу Долгорукову. В 1726 году Иван Бецкий был переведен на службу к отцу, сначала генералу и киевскому губернатору, а затем фельдмаршалу. Благодаря поддержке сестры, Анастасии Ивановны, принцессы Гессен-Гомбургской, пожалован в 1742 г. в камергеры. // Во время переворота 1762 г. Бецкий был на стороне Павла III, но Екатерина II оставила его по-прежнему управлять Канцелярией от строений и назначила директором Академии художеств. Кроме того, он основал первое в России женское учебное заведение с воспитательным домом для незаконнорожденных и подкинутых младенцев. Затем он заведовал кадетским сухопутным корпусом, составил для него новый устав. И вообще, помимо своих основных обязанностей, Бецкий, без особого, правда, успеха, но постоянно выполнял множество поручений императрицы. // По сплетням, распространявшимся некоторыми западными писателями, Иван Иванович Бецкий был истинным отцом принцессы Фике, встретившись с ее легкомысленной и любвеобильной матушкой во время пребывания последней в Париже. Мемуаристы отмечали, что, прощаясь с умирающим Бецким, русская императрица плакала и целовала ему руку.

— Матушка, — говорил, разнежась, Потемкин, оглаживая крутой живот Екатерины, — а нашему-то исчадию, каку-таку фамилью давать будем? Что-то мне в голову ничо нейдет…

— А чего долго думать, отсечем, чего лишнего у тебя есть, — она ласково потрепала фаворита за «лишнее», — и будет он… Темкин.

Григорий Александрович захохотал:

— Да куды ж я без сего «лишняго-то» сгожуся, ни тебе не надобен, ни… — он осекся.

— Во-во, — подхватила Екатерина, — ни другим…

— Что ты, мать, каким другим, об чем говоришь! Я только хочу сказать, фамилия Темкин как-то не больно…

— А чем не по нраву? Темкины престолу российскому издревле служили, поранее вас… Князь Михайла Михайлович Темкин-Ростовский был при Алексее Михайловиче боярином и дворецким. С ним род пресекся, так мы и возродим…

— Гляжу, все уж и без меня надумано, — недовольно проговорил Потемкин. — Не без пособия, поди, разлюбезной Аннеты Протасовой… Она у тебя не токмо что entremetteuse, [108] но и в герольдмейстерах обретается…

— А это, сударь мой, не твой дело, кого мне в мой штат взять и к какому делу приставить. Насчет Annete помолчи. Я ведь не спрашиваю, зачем ты для Alexandrint Энгельгардт шифр фрейленский выпросил. Чтобы, поди, ближе была?..

108

Сводница (фр.).

— Бог с тобой, Катя… Она же мне родня…

— Вот и то-то, что родня. Все вы о родне сильно радеете. Один — свой кузин в тринадцать лет вздумал violer. [109] Теперь женится, чтобы грех прикрывать… Другой — тоже очень родня свой любить. Особливо niece — племянниц… У сына-наследника любовь втроем в пышный цвет цветет…

— Да ты что, матушка-государыня, об чем толкуешь…

— А это не твой ли billet doux?

109

Изнасиловать (фр.).

Екатерина достала из ночного столика сафьяновый бювар и вынула голубой листок. Потемкин внутренне похолодел. Он узнал свой почерк. Между тем императрица, прищурившись, стала читать:

— «Варенька, жизнь моя, ангел мой! Приезжай, голубушка, сударка моя, коли меня любишь. Целую всю тебя. Твой дядя». Фи, 'e libertin! Elle a quinze ans! [110]

— Катя, Катя, уймись, погляди на подпись: «дядя». Об чем разговор, каки-таки подозрения? И при чем тут великий князь, с какого боку приплелся?

110

Распутный! Ей пятнадцать лет! (фр.).

Слава богу, вспышку удалось погасить, перевести на дурака-наследника. Настроение женщины в том положении, в каком пребывала Екатерина, меняется быстро. После свадьбы Павла с Вильгельминой, получившей при православном крещении имя Натальи Алексеевны, бюджет Малого Двора был подурезан, за счет потешного войска цесаревича. И это еще больше осложнило взаимоотношения матери с сыном. Узнав от шпионов последние новости из Гатчины, она не придала им до поры особого значения. Но фавориту решила открыть.