В знак того, что более никто так не называл меня по имени

Так вот, я не помнила, когда у меня в жизни последний раз были короткие волосы. Они были длинные всегда. В детском саду. Когда я, как обычный ребенок, подхватила вшей, мама вывела их, не подстригая меня. В первый класс – с косами. И так до вчерашнего дня.

Мастер оказалась очень талантливая. Мне в том году вообще несказанно во всем везло. Стрижка получилась шедевральная. Мне было так красиво! Я была так красива с ней. Не осталось ни одной фотографии.

Забавный случай. Встретила в библиотеке свою бывшую соседку по комнате. Говорю: «Привет, Наташа!» А она озирается вокруг и не узнает. Потом как подпрыгнет – узнала. Говорит: «Ничего не понимаю, слышу твой голос, а тебя не вижу». Вот это эффект!

Вместе с волосами я тогда отстригла свою депрессию. Как рукой сняло.

Так – не знаю как – я освободилась от одиночества и депрессии.

И стала счастлива.

Но еще не настолько счастливой, насколько мне предстояло стать в ближайшее время.

***

Антона я впервые увидела в феврале. Пришла после зимних каникул в новую группу. На первой парте прямо передо мной сидели три парня. Как дружили втроем – так и сидели вместе.

Это не была любовь с первого взгляда. С моей стороны точно. «Дворовый мальчишка», – подумала я тогда.

А его как-то спросить не довелось. Когда он что-то впервые ко мне почувствовал?

Тогда он лишь презрительно отодвинул от себя учебник психологии. Если не сказать, щелчком отшвырнул.

Ну а я начала вести пару.

А Антон… Он оказался совсем не такой.

***

Как он впервые оказался у меня дома? Вернее, как они – три друга – оказались у меня дома?

Мне удалили зуб. Первый в моей жизни, если не считать молочных. У меня поднялась температура. Да и говорить целый день перед людьми было бы проблематично. Мне дали больничный на один день.

Три друга пошли на кафедру узнавать, куда делся их преподаватель? Уже не помню, что им дали: мой адрес или мой телефон. Все трое очутились у меня в гостях.

Угощать мне было особо нечем. Себе я сварила что-то странное из тертого картофеля – типа суп-пюре. Ничего другого есть не могла. Не давать же это гостям. Предложила чаю.

Вместо стола в тот год у меня был широкий подоконник. Возле него мы и пили чай. Никого не смущало.

С парнями мы как-то быстро подружились.

***

Как наше общение стало личным? Точно не помню.

Думаю, однажды после пары ты просто пошел меня провожать.

Я пыталась представить, чего тебе это стоило. Девятнадцатилетнему мальчишке, ростом мне чуть выше плеча, довольно тощему. Предложить мне проводить меня до дома.

Представления не имею, как ты в таких случаях отделывался от своих друзей. Ведь вы трое все время были вместе.

***

Втроем вы тоже часто приходили в гости.

Иду как-то пешком с работы, несу в руках пачку магазинных пельменей.

Интересно, как я собиралась съесть их одна? В тот год у меня не было холодильника. Закупала еды на раз.

За пару кварталов от дома вижу вашу неразлучную троицу в телефонной будке. Вы как раз мне звоните.

Идем ко мне. Пачка пельменей приходится как нельзя кстати. Вчетвером мы разделываемся с ней влет.

***

Весна в 2001-м году выдалась очень ранняя и очень теплая. Стоял май, а я ходила в юбочке и легком жакете.

Мы с тобой очень любили гулять. Долгие пешие прогулки.

В одну из таких прогулок забрели на кладбище в центре города. Зеленое, заросшее, как парк или лес.

В ту пору мне казалось, что я люблю бывать на кладбищах. Ты, как выяснилось, тоже.

Мы бродили между старых могил, читали надписи.

Я рассказывала, как в четырнадцать лет ездила в Таллинн. И там на одной из экскурсий посетила Таллиннское кладбище. Просто маленькие таблички в земле, по сути, в траве. Дорожки. И все это в лесу, среди деревьев.

Там не было гнетущего ощущения, не было венков, искусственных цветов.

Просто гуляешь по дорожкам в лесу и понимаешь, что здесь нашли свой покой люди. Понравилось мне тогда на этом кладбище.

Не лучшая идея, наверное, гулять по кладбищу с человеком, который склонен к суидицу. Но в тот момент почему-то об этом думалось меньше всего.

***

Вернулись на шумные улицы города. Решили пешком прогуляться в отдаленный район.

Ты рассказывал о том, как в детстве тебя потеряла мама. А когда нашла, уложила и била так, что носом у тебя пошла кровь.

В твоем голосе звучала обида.

– Как будто она уже смирилась с тем, что потеряла меня, что меня нет, а когда я нашелся, принялась бить за то, что я нашелся.

Я сочувствовала тебе.

Где-то по пути за нами увязался молодой щенок. Бежал какое-то время.

– Это твой щенок, – сказал ты.

Я протестовала. Ты полувсерьез настаивал.

– Я тут вижу только одного своего щенка!

Ты покраснел. Смутился. Но было видно, что тебе приятно.

***

Гуляли долго. Кто знает город-миллионник, представляет, сколько это – из центра дойти до отдаленного района, побродить там, снова вернуться в центр.

Стоял теплый, практически летний вечер. Стемнело.

Я захотела в туалет. Нашли по пути какую-то заросшую обочину. Отдала тебе свою сумочку подержать. Вылезаю, тянусь за сумочкой, готовая идти дальше.

– А вы думаете только о себе? – внезапно перешел на вы, что только подчеркнуло твой неподражаемый юмор.

Я осталась ждать на обочине.

***

Вернулись заполночь, слегка замерзшие. Все-таки майская ночь. Мне взбрело покачаться на качелях во дворе.

– Я замерз.

Пошли ко мне, впрочем, как и всегда.

Много раз потом я удивлялась, как мы с тобой столько шарахались по ночам, и к нам ни разу никто не пристал. Девушка и невысокий тощий мальчишка. Ты бы просто не смог защитить ни меня, ни себя в случае чего.

Видимо, мы были слишком счастливы. К настолько счастливым людям никто не пристает.

***

Типичное майское утро выходного дня. Пьем чай стоя на лоджии, кружки ставим прямо на широкий деревянный парапет. Смотрим с высоты на просыпающийся город. Болтаем ни о чем. У меня большая кружка. Всю жизнь обожаю большие кружки с чаем. С черным, крепким, крупнолистовым чаем.