В.А. Жуковский в воспоминаниях современников

Хотел я, чтоб в душе моей

Уже вовек не мог стереться

Очам незримый образ их!..

"О!
– - думал я, -- в бедах твоих

Одно лишь счастье оставалось,

Чтоб тех, кто сердцу милы, зреть,

И сердце ими любовалось,

И мог ты радости иметь.

Смотри на них! уж наступает

Тот грозный мрак, в котором ты

Не узришь их!.. Детей черты,

Ты знаешь, время изменяет,

С годами новый вид дает;

Страшись же: вид сей изменится,

И будет образ их не тот,

Который в сердце сохранится!"

И я с отчаянной тоской

На них стремил взор тусклый мой,

На миг покинуть их боялся,

К моей груди их прижимал,

От горя думать забывал,

Смотрел на них... но уж скрывался

Мне милый вид в какой-то тьме:

Он исчезал, сливался с мглою,

И то, что есть, казалось мне

Давно минувшею мечтою.

Угас, угас луч светлый дня,

И сердце кровью обливалось,

И все в грядущем для меня

Как бездна гибели являлось.

Навеки окружен я тьмой!

Любовь, жизнь, счастье, все -- за мной!

К чему же мне души волненье?

К чему мне чувства жар святой?

О радость! ты не жребий мой!

Мне нет сердечных упоений;

Я буду тлеть без услаждений!..

Так догорает, одинок,

Забытый в поле огонек;

Он никого не согревает,

Ничьих не радует он глаз;

Его в полночный путник час

С каким-то страхом убегает.

О друг! поверь, единый Бог,

В судьбах своих непостижимый,

Лишь Он, всесильный, мне помог

Стерпеть удар сей нестерпимый!

Уже я духом упадал,

Уже в отчаянье томился;

Хотя роптать и не дерзал,

Но, ах, и уповать страшился!

Уже в печали дикой сей

Мои все мысли затмевались:

И жизнь и смерть в судьбе моей

Равно ужасными казались.

Но вдруг... хвала тебе, Творец!

Ты не забыл Свое творенье!

Ты видишь глубину сердец,

Ты слышишь тайное моленье.

Хвала тебе, мой страх исчез!

Как ангел мирный, благодатный,

Как вестник милости небес,

Незримый, тайный, но понятный,

Носилось что-то надо мной,

Душа отрадный глас ловила --

И вера огненной струей

Страдальцу сердце оживила.

Мне мниться стало, что и я

Еще дышать любовью смею,

Что тяжкой участью моею

Он -- мой Отец, не Судия --

Дает мне способ с умиленьем

Его о детях умолять

И им купить моим терпеньем

Его святую благодать!

И с сей надеждою бесценной

Мне сила крест нести дана;

И с ней в душе моей смятенной

Опять родилась тишина.

Но как навек всего лишиться?

Как мир прелестный позабыть?

Как не желать, как не тужить?

Живому с жизнью как проститься?..

Когда в священной красоте

Внезапно дружба мне предстала:

Она так радостно сияла!

В ее нашел я чистоте

Утеху, нежность, сожаленье,

И ею жизнь озарена.

Ты правду нам сказал: она

Второе наше провиденье!

Светлана добрая твоя4

Мою судьбу переменила,

Как ангел Божий низлетя,

Обитель горя посетила --

И безутешного меня

Отрадой первой подарила.

Случалось ли когда, что вдруг,

Невольной угнетен тоскою,

Я слезы лил, -- тогда, мой друг,

Светлана плакала со мною;

В надеждах веры устремлять

Все чувства на детей искала,

И чем мне сердце услаждать,

Своим то сердцем отгадала;

И вслед за ней явились мне

Те добродетели святые,

Всегда, везде ко всем благие

И лишь могущие одне

Печаль и горести земные

В блаженный превращать удел.

А там с улыбкой прилетел

И новый ангел-утешитель5,

И сердца милый ободритель,

Прекрасный друг тоски моей:

Небесной кротостью своей

И силой нежных увещаний

Она мне сладость в душу льет,

Ласкает, радует, поет, --

И рой моих воспоминаний,

С цветами жизни молодой,

Как в блеске радужных сияний,

Летает снова надо мной.

Еще, мой друг, два утешенья

Остались мне: то легких снов

И призраков ночных явленья

И вас, возвышенных певцов,

Божественные песнопенья.

Так, снов пленительный обман

В замену истины мне дан;

Он жизни памятью остался;

О том, с чем я навек расстался,

Правдивую дает мне весть;

Опять мне кажет мир приветный,

Разнообразный, разноцветный,

Почти таким, каков он есть;

Он мне любимое являет

Мечтой отрадною своей

И завесу с моих очей

Волшебной силою снимает.

Ах! удается часто мне

Смотреть на Божий свет во сне,

Пленять мой жадный взор лесами,

Рекою, нивами, полями

И всей знакомой красотой

Тех мест, где прежнею порой

Я часто ею любовался!

Как ты, мой друг, я не скитался

В чужих далеких сторонах:

Все родина в моих мечтах.

Однажды как-то я забылся

Обманчивым, но сладким сном:

И вдруг далеко очутился

Один на берегу крутом,

Там, у родной Москвы (*). День знойный,

Мне снилось, ярко догорал,

И вечер пламенно-спокойный

Во всей красе своей блистал;

Внизу Москва-река сверкала,

Игриво рощу обтекала;

В дали гористой под селом

Был виден лес, желтели нивы,

А близ Дербента (**), над прудом

Тенистые дремали ивы,

И зеленело за рекой

Девичье поле пред глазами,

И монастырь белел святой

С горящими, как жар, крестами;