В.А. Жуковский в воспоминаниях современников

Чуме и смерти брат,

Поклявшися латынью

И практикой своей,

Поит меня полынью

И супом из костей;

Без дальнего старанья

До смерти запоит

И к вам писать посланья

Отправит за Коцит!

Всё в жизни изменило,

Что сердцу сладко льстило;

Всё, всё прошло, как сон:

Здоровье легкокрыло,

Любовь и Аполлон!

Я стал подобен тени,

К смирению сердец,

Сух, бледен, как мертвец;

Дрожат мои колени,

Спина дугой к земле,

Глаза потухли, впали,

И скорби начертали

Морщины на челе;

Навек исчезла сила

И доблесть прежних лет.

Увы! мой друг, и Лила

Меня не узнает.

Вчера, с улыбкой злою,

Мне молвила она

(Как древле Громобою3

Коварный Сатана):

"Усопший! мир с тобою!

Усопший! мир с тобою!" --

Ах! это ли одно

Мне роком суждено

За древни прегрешенья?..

Нет, новые мученья,

Достойные бесов!

Свои стихотворенья

Читает мне Свистов4;

И с ним певец досужий,

Его покорный бес5,

Как он, на рифмы дюжий,

Как он, головорез!

Поют и напевают

С ночи до бела дня;

Читают и читают

И до смерти меня,

Убийцы, зачитают!

1812

3. К ПОРТРЕТУ ЖУКОВСКОГО

Под знаменем Москвы, пред падшею столицей

Он храбрым гимны пел, как пламенный Тиртей1;

В дни мира, новый Грей2,

Пленяет нас задумчивой цевницей.

1817

4

* * *

Жуковский, время все проглотит,

Тебя, меня и славы дым1,

Но то, что в сердце мы храним,

В реке забвенья не потопит!

Нет смерти сердцу, нет ее!

Доколь оно для блага дышит!..

А чем исполнено твое,

И сам Плетаев2 не опишет.

; 1821

В. Л. ПУШКИН

5. К В. А. ЖУКОВСКОМУ

Licuit semperque licebit

Signatum praesente nota producere nomen.

Ut silvae foliis pro nos mutantur in annos,

Prima cadunt; ita verboram v^etus interit aetas,

Et juvenum ritu florent modo nata vigentque.

Horat. Ars poetica (*)

(*Всегда было и будет впредь позволено использовать слова, освященные

употреблением. Как леса на склоне года меняют листья и опадают те, что

появились прежде, так проходит пора старых слов и в употреблении цветут и

крепнут вновь появившиеся. Гораций. Поэтическое искусство (лат.).)

Скажи, любезный друг, какая прибыль в том,

Что часто я тружусь день целый над стихом?

Что Кондильяка я и Дюмарсе читаю,

Что логике учусь и ясным быть желаю?

Какая слава мне за тяжкие труды?

Лишь только всякой час себе я жду беды;

Стихомарателей здесь скопище упрямо.

Не ставлю я нигде ни семо, ни овамо1;

Я, признаюсь, люблю Карамзина читать

И в слоге Дмитреву стараюсь подражать.

Кто мыслит правильно, кто мыслит благородно,

Тот изъясняется приятно и свободно.

Славянские слова таланта не дают,

И на Парнас они поэта не ведут.

Кто русской грамоте как должно не учился,

Напрасно тот писать трагедии пустился2;

Поэма громкая, в которой плана нет3,

Не песнопение, но сущий только бред.

Вот мнение мое! Я в нем не ошибаюсь

И на Горация и Депрео ссылаюсь:

Они против врагов мне твердый будут щит;

Рассудок следовать примерам их велит.

Талант нам Феб дает, а вкус дает ученье.

Что просвещает ум? питает душу?
– - чтенье.

В чем уверяют нас Паскаль и Боссюэт,

В Синопсисе4 того, в Степенной книге5 нет.

Отечество люблю, язык я русской знаю,

Но Тредьяковского с Расином не равняю;

И Пиндар наших стран тем слогом не писал,

Каким Боян в свой век героев воспевал6.

Я прав, и ты со мной, конечно, в том согласен;

Но правду говорить безумцам -- труд напрасен.

Я вижу весь собор безграмотных славян,

Которыми здесь вкус к изящному попран,

Против меня теперь рыкающий ужасно,

К дружине вопиет наш Балдус7 велегласно:

"О братие мои, зову на помощь вас!

Ударим на него, и первый буду аз.

Кто нам грамматике советует учиться,

Во тьму кромешную, в геенну погрузится;

И аще смеет кто Карамзина хвалить,

Наш долг, о людие, злодея истребить".

Не бойся, говоришь ты мне, о друг почтенный.

Не бойся, мрак исчез -- настал нам

век блаженный!

Великий Петр, потом Великая Жена,

Которой именем вселенная полна,

Нам к просвещению, к наукам путь открыли,

Венчали лаврами и светом озарили.

Вергилий и Омер, Софокл и Эврипид,

Гораций, Ювенал, Саллюстий, Фукидид

Знакомы стали нам, и к вечной славе россов

Во хладном Севере родился Ломоносов!

На лире золотой Державин возгремел,

Бессмертную в стихах бессмертных он воспел;

Любимец Аонид и Фебом вдохновенный,

Представил Душеньку в поэме несравненной8.

Во вкусе час настал великих перемен:

Явились Карамзин и Дмитрев-Лафонтен9!

Вот чем все русские должны гордиться ныне!

Хвала Великому! Хвала Екатерине!

Пусть Клит рецензии тисненью предает --

Безумцу вопреки. Поэт всегда Поэт.

Итак, любезный друг, я смело в бой вступаю;

В словесности раскол, как должно, осуждаю.

Арист10 душою добр, но автор он дурной,

И нам от книг его нет пользы никакой;

В странице каждой он слог древний выхваляет