Вагоновожатый

А затянувшаяся реклама презервативов наконец закончилась. Эрика, как работник аптеки, хотя и хорошо разбиралась в каучуковых изделиях, отнюдь не собиралась их покупать. Ей в ближайшее время они не понадобятся. В интимную связь с Павлом она вступать не собиралась. Только поцелуется. Опробует на практике то, что знает теоретически. А для оральных поцелуев, она вздохнула, презервативы еще не изобрели. А Павел наверняка хорошо целуется. Ведь Мария была очень, очень довольна. А Игорь, как целуется Игорь? Эрика не хотела бы его разочаровать.

Она снова вспомнила цветы и газеты, которые находила в трамвае на своем любимом третьем месте справа. Вспомнила отмеченные заботливой рукой в газете слова о маньяке: «не глуп, организован. Он заранее продумывает свои действия», «хороший вкус», «обладает достаточно большой физической силой». А последний раз вагоновожатый написал: «Это неправда». И действительно, описанное в дневнике оказалось неправдой. Даже сам дневник маньяка оказался фальшивкой. Но откуда Игорь знал заранее, что этой публикации нельзя верить?

Эрика покачал головой. Надо его спросить. Надо обязательно спросить вагоновожатого обо всем. И раз он не заговаривает с ней, не остается ничего другого, как первой подойти к нему. Эрика уже не раз подумывал о том, чтобы так поступить, но все как-то не решалась. А вот для Марии – это не проблема, она сразу чуть ли не бросается на понравившихся ей парней. Но для Эрики подойти первой – это непросто.

Она выключила бормочущий что-то телевизор и достала пачку старых журналов, принялась снова их перелистывать. Нашла в одном:

«Подойти к парню первой – это не унизительно. Это отживший свой век стереотип. Во-первых, ныне женщины равны в правах и обязанностях, и, во-вторых, современные мужчины гораздо инфантильнее своих предшественников. Если девушка не подойдет к понравившемуся ей парню, он сам может никогда так и не познакомиться с ней. Никогда!..»

Эрика вздохнула:

– Никогда!

Взялась за другой журнал:

«Многим сегодня кажется, что нужно быть проще, не стоит следовать каким-то дурацким принципам. Нет ничего легче, подойти к парню первой, заговорить о фильме, о книге, о чем угодно, и таким образом познакомиться с ним, начать встречаться. Многие так и делают. Но…

Ничем хорошим инициатива девушки, как правило, не кончается. Парень может начать встречать с такой девушкой только из чувства жалости, которого никогда не хватает надолго. То, что девушка часто принимает со стороны мужчины за стеснительность, обычно оказывается нежеланием связывать себя с ней какими-либо отношениями. Причины такого нежелания могут быть очень разными…

Да, если девушка просто стремится к популярности у парней, если она ищет успеха, как такового, для самоутверждения или ей нужно приключение на одну ночь или на неделю, то подойти первой – это хороший способ.

Если же девушке нужен любимый парень, то так у нее ничего не получится. Посмотрите вокруг себя и вы увидите, что девушки, которые сами знакомятся, через какое-то время всегда остаются одни…»

Эрика согласно кивнула. Пример Марии, которая очень быстро расстается со своими парнями, был весьма убедителен.

«Подсознание мужчины всегда будет помнить, что это именно женщина сделала первый шаг. Такое развитие событий является серьезным ударом по самолюбию, которое у мужчин чрезвычайно ранимое. То, что девушка познакомилась с ним, а не он с девушкой, расценивается парнем как поражение, которое он никогда не сможет простить ни себе, ни ей.

Увы, но инициатива знакомства всегда должна исходить от мужчины…»

Эрика повторила вслух:

– «Увы, но инициатива знакомства всегда должна исходить от мужчины».

Подумала и добавила, вспомнив прочитанное чуть ранее:

– Если же он ее не проявляет, значит, просто не желает связывать себя с девушкой какими-либо отношениями. Причины такого нежелания могут быть очень разными…

С Игорем они увидятся теперь только в понедельник. Только в понедельник совпадет время его рейса и ее поездки на работу. Но если он и в этот день опять ничего ей не скажет? И потом в четверг? И на следующей неделе? И на следующей?

Да, Эрика встретится в субботу с Павлом. Как и обещала. Сходит с ним в кино. Он проводит ее до дома. Они поцелуются. Два раза. А потом будет понедельник…

От дальнейших размышлений ее отвлек телефонный звонок. Не гадая, кто бы это, Эрика сразу подняла трубку:

– Алло.

А в ответ тишина. Она, конечно, сразу же вспомнила предыдущие звонки, когда ей вот также никто не отвечал. Уже не надеясь услышать хоть слово от звонившего, повторила:

– Алло.

Ей действительно не ответили. Но Эрика не бросила трубку, а прислушалась. Снова услышала уже знакомое дыхание и звуки, эти отчетливые постукивания, поскрипывания. Она точно слышала их раньше…

В этот раз, не дождавшись какого-либо ответа от звонившего, Эрика не стала бросать трубку. Она продолжила вслушиваться в эти такие знакомые звуки. Эрика слушала, слушала и вдруг поняла. Это были звуки движущегося трамвая. Ну, конечно, легкое поскрипывание корпуса трамвая и, главное, характерное постукивание колес на стыках рельс. Эрика была уверена, что ей звонят откуда-то, где часто ходят трамваи. Но таких оживленных мест в городе много, а никаких других звуков, могущих указать на адрес, до нее не доносилось.

Она медленно положила трубку. Собрала журналы в стопку. Ей мог позвонить только тот, кто знает ее домашний номер телефона. Разумеется, это не родители и не дядя. Не ее аптечный начальник. Конечно, и не Павел. Зачем ему пугать ее перед завтрашней встречей, от которой она может и отказаться. Мария? Она тоже знает ее номер. К тому же коллега ревнует Эрику к Павлу. Да, Мария, пожалуй, может пойти на все, чтобы сорвать их свидание. Уже завтрашнее свидание Эрики. Ее первое в жизни свидание. Ее первый настоящий поцелуй.

Остаток вечера Эрика провела в размышлениях, но точно ответить себе на вопрос, кто же это звонит и молчит, ей так и не удалось. Спала она в эту ночь плохо, несмотря на то, что ни на день не прерывала прием предписанных доктором лекарств. Ей снова приснился, казалось бы, уже изрядно подзабытый сон.

Трамвай осторожно вошел в упругую темноту за узкими воротами. Эрике стало как-то и жутко, и приятно одновременно. Она посмотрела в зеркало вагоновожатого, надеясь увидеть Игоря. Но на нее смотрели незнакомые глаза. И их впившийся в нее взгляд был очень неприятен. В темном салоне трамвая она осталась совсем одна. Дверь в кабину вагоновожатого распахнулась, и оттуда вывалилось расплывающееся в сумраке салона пятно. Оно замерло на мгновение, но потом тронулось с места, медленно начало продвигаться по проходу между креслами. В сторону Эрики. Ей стало страшно. Она понимала, что нужно встать, рвануться к дверям, попытаться открыть их и выскочить из этого темного жуткого трамвая. Но ноги не слушались ее. И пальцы рук, вцепившиеся во впередистоящее кресло, никак не могли разжаться. Эрика смотрела на них, но пальцы были как чужие, также не слушались ее. Она как бы и не чувствовала их. Как будто у нее совсем не было этих пальцев. Но именно они не давали ей отпустить кресло, впаянное в тело трамвая. И это из-за них Эрика не могла сдвинуться с места, попытаться встать на ноги, которые, может быть, все-таки сделают то, что должны, обязаны сделать в эту минуту.