Вальс в чистилище

— Упс. Попался. — Шад помрачнел.

— Можно войти, дорогая? — Ирен и Гас вошли в неожиданно тесную комнату Мэгги. Шад попытался поспешно скрыться, но Гас легонько ударил его по затылку и сказал: — Ты уже здесь, можешь остаться.

— Можно, — согласился Шад, потирая голову.

Ирен села по одну сторону от Мэгги, а Гас устроился на стуле у окна, явно чувствуя себя неуютно в такой женственной комнатке. Он бросил на внука пресловутый жесткий взгляд, и Шад быстро слез с кровати Мэгги и покорно сел на стул возле ее шкафа.

— Я рада, что ты проснулась, Мэгги. Мы с Гасом хотели бы задать тебе несколько вопросов, — любезно сказала Ирен.

Мэгги напряглась и на мгновение закрыла глаза, словно ожидая, что откуда-то сверху на нее обрушится молот и раздавит ее. Она уже бывала в подобном положении. Ее благонамеренные, а иногда и не очень благонамеренные приемные родители говорили ей, что пора двигаться дальше, или говорили, что у нее просто ничего не получается, или говорили, что дело не в ней, а в них. Все это — чушь. Она никогда не спорила и не отстаивала свою точку зрения. Она всегда собиралась и делала то, что ей говорили. Но в этот раз она ослабила бдительность. Она думала, что находится дома… с семьей.

Мэгги открыла глаза и посмотрела на тетю. Ирен потянулась к ее руке. Мэгги напряглась, но не отдернула руку. Она понимала, что это тоже ее часть, но не могла заставить себя сделать что-то, что могло бы причинить боль тете, даже за ее собственный счет. Она любила Ирен.

— Что случилось в школе, Мэгги? — спросила Ирен, не сводя с нее взгляда. Мэгги была готова к ответу. Она будет придерживаться правды, но что-то утаит. Многое.

— Вчера вечером были танцы для свиданий. Я не должна была идти, но капитану танцевальной команды, похоже, нравится меня мучить. Мне было очень плохо. Когда танцы закончились, я начала плакать. В итоге я сидела в коридоре. Я была измотана, это был очень длинный день. — Мэгги посмотрела на тетю и Гаса, зная, что они могут подтвердить хотя бы это. Они оба ободряюще кивнули.

— Там есть вентиляционные отверстия, и было тепло. Я заснула. Мне жаль, что вам пришлось искать меня. Как еще было испортить отличное субботнее утро, а?

Ирен бросила тяжелый взгляд в сторону Гаса. Он выпрямился и подошел к кровати Мэгги. Она нервно крутила между пальцами желтый плед в горошек. Ирен сжала ее руку, и Мэгги почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Неужели Ирен действительно прогонит ее?

— Я не хотела доставлять Вам неприятности, тетя Ирен, — пролепетала Мэгги, прежде чем Гас успел что-либо сказать. — Я действительно старалась быть хорошей. Я знаю, что все испортила, но, если Вы дадите мне еще один шанс, я бы очень хотела остаться здесь с Вами. — Мэгги молча проклинала слабые слезы, которые пролились, удивляясь, как это возможно, что у нее еще остались слезы, чтобы плакать. После прошлой ночи она думала, что больше никогда не будет плакать.

— Мэгги! Моя милая девочка! — Ирен прижала руку к сердцу, чтобы успокоить его биение. — Конечно, ты останешься со мной. Я так долго ждала тебя. Я никуда не отпущу тебя.

— Мисс Маргарет, никто на Вас не сердится, — вмешался Гас. — Мы любим Вас. Мы просто волнуемся, вот и все. Мы думали, что с Вами случилось что-то ужасное.

— Нет, — слабо улыбнулась Мэгги. — Я в порядке… — Ее губы слегка дрогнули, и она, кивнув, спрятала их между зубами. Ее правая рука возобновила крутить желтый плед.

— Мисс Маргарет, — мягко обратился к ней Гас. — Сегодня утром Вы назвали имя Джонни. Вы можете рассказать об этом?

Сердце Мэгги превратилось в лед, а в животе зашевелились змеи.

— Наверное, он мне приснился, — тихо предложила она. Это была правда. Она не лгала.

— Я видел его, мисс Маргарет. — Мэгги перевела взгляд на него, и ее правая рука перестала непрерывно крутить плед. — Он смотрел нам вслед, когда мы уходили. Я думаю, он беспокоился о Вас.

Сердце Мэгги оттаяло на несколько градусов, но змеи все еще шипели.

— Вы тоже его видели? — Продолжал настаивать Гас.

— Нет, — задохнулась Мэгги. И снова правда.

— Но Вы ведь видели его, не так ли? — Гас был неумолим.

— Да. — Ирен и Шад вздохнули, а Гас покачал головой, словно сам не верил в это.

— И как часто? — мягко спросил Гас.

— Постоянно, — прошептала Мэгги. Она отчаянно искала их лица, умоляя их взглядом. Она никогда бы не призналась даже в этом, если бы Гас не признался, что тоже с ним встречается.

— Вы с ним разговаривали? Он говорил с Вами? — Гас опустился рядом с Ирен на кровать. Мэгги прижала колени к груди, чтобы освободить пространство. Колени служили барьером между ней и нависшими взрослыми. Она прислонилась лбом к ногам и задумалась, как много она готова открыть.

— Он очень одинок. — Мэгги подняла голову и встретила уверенный взгляд Гаса. Она поговорит с ним. Он поверит ей. — Он был там долго, очень долго. Мы стали друзьями. — Она не могла продолжать. Боль ныла в груди и лишала ее способности говорить.

Гас, казалось, тоже не находил слов. Он просто сидел, уставившись вдаль, и размышлял над тем, что она сказала. Тишина в комнате была удушающей. Мэгги закрыла лицом своими руками.

Ирен вдруг резко встряхнулась и, наклонившись вперед, схватила лицо Мэгги в свои руки, заставляя ее посмотреть на себя. Голубые глаза Ирен были полны беспокойства и чего-то близкого к страху.

— Мэгги? Скажи нам, что сделать для тебя… и для Джонни. — Ирен подавилась его именем, как будто не могла поверить в то, что говорит. — Скажи мне, что сделать. Скажи, чем я могу помочь.

Мэгги положила свои руки на руки тети и с усилием произнесла последнюю, неизбежную правду.

— В том-то и дело. Вы не можете помочь. Я не могу помочь. И никто не сможет.

— Но…. Что-то же можно сделать? — Ирен отпустила руки со щек Мэгги, и та беспомощно покачала головой.

— Я люблю Вас, тетя Ирен. Но, пожалуйста, я не хочу больше говорить об этом. Со мной все будет хорошо. Я не хочу, чтобы Вы волновались, я просто очень устала.

Мэгги не стала больше говорить об этом. Удивительно, но разговор о Джонни, как ни странно, успокаивал, но в то же время высвечивал всю невозможность ситуации и делал ее отчаяние еще более полным. Большая часть ее души не хотела ничего объяснять — даже тем, кого она любила. Попытки выразить свои чувства словами удешевляли их, сводили отношения с Джонни к какому-то пошлому паранормальному представлению. Она осторожно отстранилась от тети и опустилась на кровать. Ее глаза закрылись, фактически закрывая возможность дальнейшего разговора.

Ирен некоторое время смотрела на племянницу, а затем поднялась с кровати. Она укрыла тело Мэгги пледом. От ее любящей нежности Мэгги снова начала бороться с эмоциями, и слезы грозили пролиться из-под ее закрытых век.

— Давайте оставим ее в покое, — вздохнула Ирен, выпроваживая Гаса и Шада из комнаты. Мэгги не видела, как они уходили, но слышала, как за ними захлопнулась дверь и как заскрипела лестница. Они не прогнали ее в какой-нибудь дальний уголок мира или в психиатрическую лечебницу. Тетя Ирен сказала, что не отпустит ее; она сказала, что любит ее. У Мэгги все еще был дом. Облегчение было почти таким же острым, как и муки.