Вампиры
Шрифт:
В этот момент из коридора послышался топот множества ног, гулким эхом разносящийся по всему замку, и вскоре появилась компания во главе с Шуриком.
Слизун облегченно вздохнул и попытался стать как можно более незаметным.
Не удержавшись, Полиглот подошел и снял гитару со стены.
– Надо же, семиструнная!
– не смог скрыть он своего восхищения.
– Хорошая... Но как все пылью покрылось!
– Можно настроить, как шестиструнку, - подал голос Шурик.
– Дай-ка сюда!
– Оставь, я настрою ее так, как она должна звучать по своей природе.
– Ты что умеешь на семиструнной?
– удивился Шурик.
Это действительно
– Мой дед был цыганом, - ответил Полиглот так, как будто это должно было все объяснять.
– Да, - отозвался Мороз, - помню я твоего деда... Помню... Вы, - он обратился к остальным браткам, пока помогите этим идиотам с разборкой (кхе-кхе) дома. Ну а ты настрой ее, красавицу.
Шурик и Шило недовольно блеснули глазами в сторону Полиглота, но тот это совершенно проигнорировал. Казалось, даже просто не заметил.
Остальные комнаты и залы не представляли собой ничего интересного: битые стекла на полу, пыль и запустение. Сейчас замок ничем не отличался от самого обычного недостроенного дома, вот разве что двери были удивительно красивы - резные, с изящной металлической отделкой.
Вскоре всем наскучило бродить из зала в зал, больше мешая, чем помогая рабочим, и решено было спуститься в сад. Буйно разросшиеся кусты и травы скрывали некогда ровные дорожки, и в этой неправильности и неухоженности было какое-то свое очарование, которое неминуемо исчезнет, как только здесь появятся аккуратно подстриженные лужайки и клумбы. Наверно, подобная первозданная красота привлекает тем, что в ней чувствуется скрытая тайна, возможность найти что-то, о ком никто ничего не знает... Но какая, собственно, разница?
На площадке был накрыт стол, где их ждали легкие закуски и крепкие напитки. Отсюда, сверху, вся долина была видна, как на ладони, и озеро в темной раме сосен казалось огромным зеркалом, в котором отражались легкие белые облака. С другой стороны виднелся шпиль деревенской колокольни, и оттуда доносился протяжный печальный звон.
Залитая солнцем площадка, изящные белые стулья в окружении яркой зелени, пасторальный пейзаж внизу - все это создавало легкомысленную курортную атмосферу. Полиглот на пробу исполнил "ресторанно-лирическую" песню, вроде понравилось, особенно девушкам, которые начали на зависть остальным бросать в его сторону заинтересованные взгляды.
Шурик, вероятно, чтобы обратить на себя внимание, начал рассказывать невразумительную охотничью байку про то, как он "вот такого" кабана убил. Он все время путался и повторялся, но его слушали, хотя и плохо.
– Никогда не была на охоте, - вздохнула Света.
– А что, устроим!
– предложил Шило.
– Хоть завтра.
– Очнись, кто весной охотится?
– попытался осадить его Полиглот, но того уже понесло.
– Подумаешь, кто нам что скажет?
– не унимался Самоплясов.
– А если кому не понравится, сам виноват. Я привык делать, что хочу, и тогда, когда хочу.
Полиглот усмехнулся, но промолчал. Шестерки всегда славились шумностью и показным всесилием, нацеленным, правда, разве, что баб, да интеллигентов. И этот их удел не могло изменить ничто.
– Не знаю, осталось ли в этих лесах зверье, - рассеянно проронил Мороз, сам словно витая где-то далеко.
– Могу у лесничего узнать, - отозвался Полиглот, продолжая тихо наигрывать на гитаре.
Слова Полиглота словно вернули Мороза на землю. Точнее даже не слова, а сам этот парень, невзнащай
наигрывающий мелодии его детства. Морозу вдруг нестерпимо захотелось сыграть самому.– Ну-ка, дай и мне стариной тряхнуть, - неожиданно воодушевленно сказал он.
И незамедлительно получив гитару, Мороз запел:
Ехали на тройке с бубенцами,
А вдали сияли огоньки.
Вот как бы и мне теперь за вами
Душу бы развеять от тоски.
Дорогой длинною, да ночкой лунною,
Да с песней той, что вдаль летит звеня.
Да с той старинною, да семиструнною,
Что по ночам так мучила меня...
Как он пел, это надо было слышать! А как играл!
– Браво, браво, Дед!
– с восхищением зааплодировали все.
– Просто талант!
– А вы как думали?! Это вам не петушки сосать на бабушкины деньги.
Последняя фраза, всплывшая из старой, забытой жизни, с какими-то новыми ассоциациями вызвала припадок смеха. Как-то автоматически Мороз обвел всех своим цепким пронзительным взглядом. Не смеялись трое: Полиглот, Балерина и Лиза. Нет, они тоже улыбались. Но не смеялись. Мороз не стал задаваться вопросом "почему?", однако отметил это для себя.
– Ну-ка, Санек, обратился Дед к Полиглоту, - Сообрази теперь ты что-нибудь. Я знаю, ты можешь.
И Полиглот сообразил:
– Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда теперь идти солдату.
Кому нести печаль свою.
Пошел солдат в глубоком горе,
На перекресток двух дорог.
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
Стоит солдат, и словно комья
Застряли в горле у него.
Он говорит: "Встречай, Прасковья,
Героя-мужа своего!
Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол!
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел".
Полиглот всегда пел, что называется, с душой, и на глазах тех, в ком обратный процесс социальной эволюции еще не успел вытравить все человеческое, проступили слезы. Но таковых было немного, как среди женщин, так и среди мужчин.
Никто солдату не ответил ,
Никто его не повстречал.
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.