Ванька 12

Точно, не только по поводу устройства водоотопления и механической прачечной Людмила Константиновна с Павлом Павловичем контактировала. Похоже, что и пациентом он её был.

— Какие-то особи в красном, — выкопал слова психиатра из глубин своего мозга инженер.

— Особи? Так Людмила Константиновна и сказала? Не люди?

Хорошо, что я сейчас на стол опирался. Совсем не лишним это для меня в сей момент было.

— Да, так и сказала.

Нет, надо же…

Сейчас мне стало окончательно понятно, что с Павлом Павловичем я только время теряю. В мире что-то невероятное происходит, а я у пруда гуляю в неведении, а потом с не совсем адекватной персоной разговоры веду. Необходимо срочно нормальный источник информации искать.

Куда бежать? Белохолуницкий поселок даже не уездный центр, но советская-то власть здесь имеется. Да и в администрации завода уже явно что-то знать должны.

Три раза ха-ха. В заводоуправлении связи ни с уездом, не говоря уж о губернским центре, не было.

— Утром всё хорошо было, а сейчас ни с кем не можем связаться… По всему поселку так.

Таков был ответ. Сказано про отсутствие связи мне было спокойно и обыденно, подобное де у них частенько происходит.

— Может к вечеру и наладят или завтра утром. Подождем, небо-то на землю не падает.

Не падает. Это — точно. Но, зато с него что-то на головы валится. Удивляюсь я просто местному спокойствию.

Хоть Людмила Константиновна и не рекомендовала мне в Вятку возвращаться, но прямо сейчас я туда и отправлюсь. Пусть, может и к черту в зубы, но не здесь же сиднем сидеть?

В белохолуницком «Доме крестьянина» мне мою лошадку вернули в целости и сохранности. Ну, хоть это хорошо. Она же мне выдана во временное пользование старшим врачом психиатрической лечебницы, можно сказать — от сердца Людмила Константиновна ценнейшее средство производства оторвала. Какую дали — такую нужно и вернуть.

Лошадь я по совету добрых людей в сем новом советском заведении оставил, когда в поселок приехал. Не с ней же мне на завод переться. Там, в «Доме крестьянина», для неё все необходимые условия имелись.

Здешний «Дом крестьянина» не сравнишь с тем, что в самой Вятке устроен. Тут — барак для приехавших из сел и деревень для временного краткого проживания, а так же культурного просвещения вкупе с идеологическим воспитанием, а в губернском городе — трёхэтажный кирпичный дом с водяным отоплением и водопроводом. Я туда по приезду переночевать было сунулся, но свободных мест в появившемся при новой власти заведении не было. Под общежитие для крестьян там и выделен всего только второй этаж. На первом — амбулатория и чайная-столовая, а на третьем — справочное бюро, музей, библиотека-читальня и зрительный зал.

— В город? — задал мне вопрос мужик, заведовавший этим периферийным очагом смычки города и деревни.

— В город, — уже сидя на лошади ответил я.

— Ну-ну…

Тон сказанного наводил на определенные мысли.

Глава 18

Глава 18 Слободской

Вроде бы как не советовал мне мужик ехать, но прямо об этом не говорил. Тоном сказанного только намекал. Поезжай де, поезжай — скоро обратно прискачешь… Если цел останешься.

Ладно, по ходу дела разберемся. Вернуться-то никогда не поздно. Или — куда-то в сторону свернуть.

Первое время моя поездка верхом на лошади шла тихо-мирно. Дорога петляла туда-сюда, ветерок верхушки деревьев справа и слева от обочин покачивал. Не жарко и не холодно — вполне комфортно для верховой езды. Птички, вот только что-то как воды в клювы набрали. Ни одной не слышно было.

Где-то на середине пути от Белохолуницкого до Слободского встречная телега мне попалась, а до этого никого с той стороны и не было. Возница свою лошадку совсем не жалел. Настёгивал её как чужую, а не родненькую кормилицу. Когда я с ним поравнялся, обратил внимание на то, что он где-то даже шапку свою потерял и лицо у него было дикое какое-то. Словно напугало его что-то до мокрых портков и скорее он торопится от страшного места убраться. Глаза ещё у него были почти как медные пятаки времен последнего российского императора.

Так, совсем нехорошо это. Поосторожнее мне надо быть.

Хоть и до Вятки ещё далеко, но ушки на макушке пора держать.

Ближе к уездному центру встречных стало больше, я только и успевал к обочине сворачивать — катили они не разбирая дороги.

Да уж, от хорошего так не бегут. В Слободском надо бы мне прояснить обстановку. Там про десант красных особей должны знать. От них встреченный мною на дороге народ судя по всему без ума и улепетывает.

Копыта выделенной мне психиатрической лошадки простучали по деревянному настилу моста через Вятку, а только в гору в сам Слободской я начал подниматься, как меня остановили.

— Стой! — махнул рукой мне человек в поношенной милицейской форме.

Ну, представитель власти требует, значит — нужно подчиниться. Заодно я его сейчас про события в Вятке и спрошу.

— Не подскажешь, что тут происходит? — уже стоя на земле обратился я к милиционеру.

— Сам точно не знаю. Велено всех, кто в Вятку направляется, обратно разворачивать. Сам-то не в Вятку? Если туда — назад повертывай.

А, так я тебе и сознался… Нашел дурака.

— Нет, из Белохолуницкого в уездную больницу еду. Захворал что-то.

Ну, сказал я неправду, так не из корыстных же интересов.

— У вас же там самих хорошая заводская больница имеется. Что сюда ехать? — хмуро посмотрел на меня милиционер. — Поезжай обратно.

Вот заладил… Обратно да обратно.

— Хирурга там нет. У меня же грыжа защемилась… Мудовая.

Ну, не полезет же милиционер мне в штаны проверять, так ли на самом деле.

— Мудовая? Серьезное дело… У кума такая была. — проникся ко мне сочувствием товарищ из уездной милиции.

— Мудовая, — ещё раз соврал я. Тут только начни лгать, одно за другим и потянется.

— Езжай. — милостиво махнул рукой милиционер в сторону больничного заведения. — Хирург у нас хороший.

Пока я с милиционером разговаривал, мимо нас под горку к мосту несколько телег во все имеющиеся лошадиные силы пронеслись. Опасно так ими всеми управляли, ничуть на крутом склоне не притормаживали.

— Эй, погоди… — когда я уже в двух десятках шагов от милиционера был, до него всё же с опозданием дошло, что с ущемленными грыжами никто верхом на лошади в больницу не ездит. Ещё и с мудовыми.

Поздно, батенька, поздно. Не побежишь же ты сейчас за мной, не бросишь свой пост.

Я как умел прибавил скорости своему средству передвижения. Милиционер что-то кричал мне вслед, но я не обращал на это внимания.

Куда мне тут сейчас? Где размещается в уездном центре власть я конечно не знал, а мне сейчас к ней и надо добраться. Где власть, там и информация. Может, не отфутболят сразу меня, что-то узнать и получится.

Направо? Налево повернуть? Я на своей лошадке как раз теперь стоял на пересечении улицы, что от моста шла, с ещё одной, судя по названию — центральной. Почему я сделал такой вывод? Именем вождя второстепенную улицу не назовут, а именно так на табличке, что угловой дом украшала и значилось.