Варфоломеевские ночи

Но вождь в эту ночь не заснул. Едва рассвело, не оставив за ночлег ни одной копейки, он под предлогом подышать свежим воздухом, как нашкодивший мальчишка, побежал на другую квартиру квартиру рабочего Каюрова, где провел несколько часов. Пол в небольшой комнате он истоптал короткими пробежками, топтанием на месте, подпрыгивая и даже приседая и оборвал занавеску на окне, все время заглядывая, не идет ли кто за ним.

Дрожа от страха и все время, посещая нужник, уже во второй половине дня 6 июля драпанул на квартиру к Феофановой на углу Лесного проспекта. Здесь он провел короткое совещание со своими преданными единомышленниками: Кацнельсоном, Апфельбаумом, Оржоникидзе и Сталиным. Речь его была невразумительна, язык заплетался, губы дрожали.

– Товарищ Лэнын, ти есть мужык и нэ стоит так дрожат, ми нэ позволит тебя арестоват.

– А как, а как же вы это сделаете? Вождь ми...овой ...еволюции не может быть арестован. Что я скажу пролетариату, когда меня повесят? что, Коба, дорогой? Ты мой преемник. Только ты знаешь, что мне делать. Заседание Политбюро закончено. Давайте бежать отсюда.

Надо дождатса ночь, посоветовал Сталин.-

Поздно ноч ми тебя отнести на руках к депутату Полетаеву, а на рассвет ти идет со мной к Аллиуевым на Рождественку. А пока давай вожд сбреем тебе усы и борода. Ти что пустил в штаны? какой вонь! Кацнельсон, сними свои штаны и отдай Лэныну, а сам походишь в трусах. Нелза ходить обгаженный.

Кацнельсону не пришлось снимать штаны. Надежда Аллилуева достала штаны из шкафа. Вождя отмыли в ванной, но все равно он выглядел маленьким, ничтожным и все время клацал зубами. Многие не могут поверить в то, что Ленин был не только осторожным, но и чрезвычайно трусливым. Он словно чувствовал вину за собой перед всеми и перед каждым человеком.

Ночью 9 июля Ленина сопровождают в женской одежде на Приморский вокзал, а дальше вместе с Емельяновым они добираются до деревни Разлив. Ах, этот Разлив! сколько научных трудов, сколько диссертаций будет написано об этом Разливе, где великий вождь работал на благо всего человечества! Каждый чих вождя описан, обсосан, каждый стебелек, как конфета ребенком. Только никто не упоминал женскую одежду и два ведра, в одно из которых вождь мочился, а в другое облегчался, поскольку боялся выйти из шалаша...по причине своей невероятной осторожности. Хотя это было совершенно напрасно. Никто его не трогал, никто не гонялся за ним, о нем словно забыли. Керенский был в раздумье, а когда Керенский, земляк Ленина, находился в раздумье, он не мог принять никакого окончательного, даже пустякового решения. Он мог даже заблудиться в узких улочках Пер ограда, направляясь в Зимний дворец.

"Большевики никогда уже не смогут подняться, думал он, что я получу, если арестую главного бунтаря, немецкого шпиона Ленина, моего земляка, которому судьба уготовала...? А ничего не получу, только немцы могут обозлиться, - зачем злить такого противника? К тому же есть достоверные сведения из уст Бронштейна, что американское еврейское лобби, крайне заинтересовано в ослаблении России, а потому через того же Бронштейна, передали Ленину 20 миллионов долларов для захвата власти. Трудись, Ильич на благо своих трудящихся. А, завтра я приму окончательное решение".

У Керенского у самого были проблемы: он не туда повернул руль, он перессорился с теми людьми, с которыми нужно было дружить, на которых можно опираться. Короче, Керенский это еще одна трагическая ошибка в истории России.

А Ленин провалялся в шалаше под мощной охраной с месяц, а потом, не снимая женской одежды, решил оказать честь Финляндии своим посещением. Финны встретили его дружелюбно в замен на обещание освободить Финляндию от коммунистического геноцида. Ленин боялся, что в Заливе могут появиться царские жандармы в качестве незваных гостей, и надо было спасать свою шкуру бегством в глубокой тайне.

С ним пребывал и Апфельбаум (Зиновьев)Есть мнения, неподтвержденные правда, что он вернулся в Германию и там прощупывал настроение рабочих и возможность их организации на борьбу, но немцы поймали, пригрозили и выдворили его из страны, намекнув, что надо отрабатывать денежки, как это полагается любому шпиону.

Вернувшись в Россию, он начинает строчить свои никому непонятные опусы и, не стесняясь, лжет налево и направо. В русской прессе приводились убедительные данные о его связи с Ганецким, Парвусом с целью пополнения партийной кассы на содержание революции. Он тут же стал отписываться от них, дескать, моя хата с краю, я их не знаю.

"Прокурор играет на том, - пишет Ленин в статье "Ответ", - что Парвус связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным! Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких".

Соратники тоже читали эти строки и только улыбались: они учились у своего босса тайнам лжи. Да и как не учиться, если Ленин это теоретически обосновывал, доказывая, что, правда - это буржуазное понятие и пролетариату можно и даже нужно лгать. Самым старательным и молчаливым учеником был Иосиф Джугашвили. Ему это пригодилось в будущем. Он совершенствовал марксизм как лженауку.

Ленину вдруг показалось, что после путча 3-4 июля Россия крепчает, а с этим никак невозможно смириться и принял решение усилить работу агитаторов в армии под лозунгом братания с солдатами противника. Он понимал, что надо приложить все усилия, чтобы ослабить Россию, и только в этих условиях возможна вторая попытка государственного переворота. А в Германию он послал несколько писем, требуя прислать всякий сброд для участия в новой попытке захвата власти. Он потребовал пятьсот солдат, около пяти тысяч уголовников и около трех тысяч бойцов еврейской национальности со всех европейских стран.

Каким-то внутренним чутьем Ленин определил, что нельзя сдаваться. Его подельники в это время сидели в царских тюрьмах, где хорошо питались, имели доступ к прессе и не теряли надежду на реванш. Правда это была слабая надежда, но так как никаких других надежд у революционеров не было и не могло быть, то оставалось надеяться на то, что по мнению некоторых, навсегда проиграно и победа может присниться только во сне. И только неугомонный Ленин не терял надежды. Прошло какое-то время, и он стал замечать, что его идеи, изложенные на бумаге начинают превращаться в жизнь.

Братание на фронтах закипело, российская армия стала нести потери, а Россия ослабевать. А это была ниточка, за которой потянулись и другие беды. Ленин ухватился, обнаглел. Он стал открыто призывать к государственному перевороту. Активизировались и его соратники, избежавшие решетки. Немцы, вложившие огромные суммы в дело Ленина, тоже не дремали. Немецкая разведка теперь работала на своего шпиона на всю мощь.

А Керенский стал расчищать путь большевикам к захвату власти, чего добивался Ленин. Он предугадал развитие этих событий и не прогадал. Не спал ночами, строчил, строчил, возрождал газеты. Немцы финансировали эти газеты, они щедро оплачивали большевистских агитаторов, особенно в армии, ведь разложить русскую армию изнутри, была для них первостепенной задачей.

Ленин был на гране срыва, иногда рвал на себе волосы, но повисеть на крюке хотя бы какое-то время, ни разу не подумал. Чувство, что он нужен, что без него никак, все время выручало его.

Выборы в Городскую думу приободрили его, это была первая ласточка, пролетевшая над его лысиной без взмаха крыльев; выборы показали, что большевики укрепили свои позиции, хоть и значительно пока что уступили эсерам.

Вперед! произнес Ленин и стал напирать; агитационная работа удвоилась, утроилась.