Василий Головачёв представляет: Золотой Век фантастики

Карсу невольно передалось горячее чувство Рианона. Проклятый был для него чужим, и Карс ощущал в себе его чужое сердце, горькое и сильное, и еще — очень одинокое, такое одинокое, что никому не дано было понять его.

— Слушать Рианона? — кричала Эймер. — Разве Куру не выслушали тебя много лет назад? И они осудили тебя!

— Неужели вы откажете мне даже в желании искупить мою вину? — Голос Рианона почти умолял. — Можете ли вы понять, что Карс — моя единственная надежда исправить то, что я наделал? — Его голос поднимался, настойчивый, просительный. — Долгое, бесконечно долгое время я лежал неподвижно, застывший в заключении, которое сломило даже гордость Рианона. И я осознал свою вину. Я хотел исправить содеянное, но уже не мог. И тогда в мою гробницу попал этот человек, Карс. Я послал нематериальные электрические нити моего разума в его мозг. Я не мог заставить его выполнять мою волю, потому что его разум — это разум другого человека, чужого для меня. Но я мог немного влиять на него, я мог через него действовать. Потому что его тело не было приковано, как мое, к гробнице. В его теле я, по крайней мере, мог передвигаться. Я оставался в нем, не осмеливаясь дать ему знать о моем присутствии. Я думал, что так я смогу найти возможность сокрушить Змею, которую, к моей печали, я много лет назад поднял из пыли.

Голос Рианона срывался с губ Карса, он просил, он умолял.

На лице Рольда застыло дикое выражение.

— Эймер, останови его! Не давай ему больше говорить! Сними чары своего духа с этого человека!

— Да, — прошептала Эймер, — да.

И снова камень был поднят вверх, и теперь Мудрые собрали все свои душевные силы и выплеснули весь ужас, который поразил их.

Кристалл сверкал и казался Карсу огненным шаром, жгущим его сознание. Потому что Рианон сопротивлялся его лучам, сопротивлялся, движимый отчаянием и безрассудством.

— Вы должны выслушать! Вы должны поверить!

— Нет, — сказала Эймер. — Молчи! Освободи от себя человека — или он умрет!

Последний отчаянный протест был сломлен железной волей Мудрых. Момент колебания — сильная боль, слишком острая, слишком глубокая для человеческого понимания, — и барьер, преграждавший путь энергии Мудрых, исчез. Чужое присутствие ушло, и «я» Мэтью Карса закрыло темную тень, спрятало ее. Рианон замолчал, Карс обмяк в своих путах. Кристалл погас.

Руки Эймер упали. Ее голова склонилась на грудь, и волосы покрыли ее лицо. И Мудрые тоже закрыли свои лица ладонями и остались стоять так неподвижно.

Морские Короли, Иваин и даже Бокхаз молчали, как молчат люди, только что избежавшие гибели и лишь теперь, некоторое время спустя, осознавшие, насколько близка была к ним смерть.

Карс снова застонал, и долго еще его стон и прерывистое дыхание были единственными звуками, нарушавшими тишину.

Затем Эймер сказала:

— Этот человек должен умереть.

В ее голосе были только усталость и суровая правда. Карс едва расслышал мрачный ответ Рольда:

— Пусть будет так. У нас нет выбора.

Бокхаз пытался было заговорить, но они велели ему замолчать. Карс сказал тяжело:

— Это неправда. Это не может быть правдой.

Эймер подняла голову и посмотрела на него. Ее отношение к нему теперь было иным. Она не испытывала больше страха перед Карсом, только жалость.

— Ты знаешь, что это правда.

Карс промолчал. Он знал, что это так.

— Ты не причинил никакого зла, незнакомец, — сказала она. — Я вижу в тебе многое из того, что не могу понять, но это не зло. И все же Рианон живет в тебе. Мы не осмелимся дать ему жить.

— Но ведь он не может полностью овладеть моей волей. — Карс попытался встать, он приподнял голову, чтобы его услышали, но голос его был так же обессилен, как и его тело. — Ты слышала, он сам признался в этом. Он не может захватить меня. Моя воля принадлежит мне.

Иваин медленно произнесла:

А как же С'Сан и шпага? Ведь не воля Карса руководила тобой тогда.

— Он не может управлять тобой, — сказала Эймер, — за исключением тех случаев, когда барьер твоей воли ослаблен перенапряжением. Боль, страх или слабость — возможно, подсознательная слабость, когда ты спишь или пьян, — все это может дать Проклятому шанс, и тогда будет слишком поздно.

Рольд добавил:

— Мы не можем пойти на такой риск.

— Но ведь я могу отдать вам секрет гробницы Рианона! — крикнул Карс.

Он увидел, что мысль о гробнице произвела на них впечатление, и продолжал, не уверенный в том, что это ему поможет:

— И вы называете это справедливостью, вы, кхонды, сражающиеся против сарков? Вы приговариваете меня к смерти, когда я знаю, что я невиновен? Неужели вы такие трусы, что обречете свой народ вечно жить под пятой дракона из-за какой-то тени далекого прошлого? Позвольте мне провести вас к гробнице. Разрешите мне помочь вам одержать победу. Это докажет, что у меня нет ничего общего с Рианоном!

Бокхаз в ужасе открыл рот.

— Нет, Карс, нет! Не делай этого!

— Молчать! — крикнул Рольд.

Железнобородый мрачно засмеялся:

— Дай только Проклятому коснуться его руками своего оружия! Это безумие.

— Хорошо, — сказал Карс. — Пусть к гробнице пойдет Рольд. Я нарисую для него карту. Держите меня здесь. Для вас это будет вполне безопасно. Вы сможете убить меня в любой момент, если Рианон попытается овладеть мной.

Это их убедило. Единственное, что было сильнее ненависти к Рианону и страха перед ним, это сжигающее желание получить силу, которая смогла бы принести им победу над Сарком. Они колебались, размышляя, сомнения одолевали их. Но он знал, каким будет решение, еще до того, как Рольд повернулся к нему и сказал:

— Мы согласны, Карс. Конечно, лучше было бы убить тебя сейчас же, но… нам нужно это оружие.

Карс почувствовал, как холодное дыхание смерти ненадолго отступило… Он предупредил:

— Это будет нелегко сделать. Гробница находится в Джеккаре.

Железнобородый спросил:

— А что будет с Иваин?

— Смерть, и немедленно, — жестко ответил Торн из Та-рака.

Иваин стояла молча, глядя на них с холодным безразличием.

Но Эймер возразила:

— Рольд отправляется прямо в пасть льва. Пока он не вернется, мы не убьем ее на тот случай, если нам понадобится заложник.

И только теперь Карс обратил внимание на Бокхаза, стоящего в тени скалы. Он тряс головой и чувствовал себя глубоко несчастным человеком. Слезы текли по его толстым щекам.

— Он отдает им секрет, который стоит царства! — простонал Бокхаз. — Я чувствую себя ограбленным!

Глава 13 Катастрофа