Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна
Шрифт:
– Так что у меня перед глазами?
– Огни – это планетоиды и кольцевые станции заводов, – заговорил Глаз. – Синее пятно слева – радарная сеть, развернутая к Звездоцентру-сорок два. Красные всполохи в правом верхнем углу – просто отражение Беллатрикс от полуматового солнечного диска, который вращается в четырех градусах от границы твоего поля зрения.
– Что это гудит?
– Наши двигатели, – вступил Ухо. – Не обращай внимания. Если хочешь, я отфильтрую.
Ридра кивнула, и гул прекратился.
– Щелчки… – продолжил Ухо.
– …это морзянка. Узнала.
– Точно.
– А что так воняет?
– Основной запах, – сказал Нос, – гравитационное поле Беллатрикс. Обонятельный канал у тебя не стерео, но жженая кожура – это электростанция в зеленом свечении прямо по курсу.
– Где швартуемся?
– В районе ми минора.
– В кипящем масле слева.
– Вон там, в белом кружке.
Ридра переключилась на пилота:
– Давай, Коготь, садимся.
Глайдер соскользнул вниз по пандусу. Удерживать равновесие при восьмидесятипроцентной гравитации было удобно. Сгущались искусственные сумерки, ветер раздувал волосы за спиной. Вокруг простирался главный арсенал Альянса. А ведь в границах Альянса она родилась по воле случая; появись она на свет в соседней галактике – вполне могла бы сейчас быть захватчиком. Стихи ее любили и там, и там. Неприятная была мысль, и она отмела ее в сторону. В самом сердце военных заводов Альянса думать о таких вещах было не очень умно.
– Капитан Вон, прибыли по договоренности с генералом Форестером?
Она кивнула, останавливая глайдер.
– Он сообщил, что в настоящий момент вы главный эксперт по Вавилону-семнадцать.
Она снова кивнула. Другой глайдер замер перед ней.
– В таком случае очень рад познакомиться. Готов предоставить любую посильную помощь.
Она протянула руку:
– Спасибо, барон Вер Дорко.
Его черные брови приподнялись, прорезь рта на темном лице закруглилась.
– Вы разбираетесь в геральдике?
Он указал своими длинными пальцами на герб у себя на груди.
– Да.
– Весьма похвально. В наше время все так разобщены, почти никто не общается с соседями, как будто каждый говорит на своем языке.
– Я говорю на многих.
Барон кивнул:
– Иногда мне кажется, капитан Вон, что, не случись Вторжения, если бы Альянсу не пришлось на чем-то сосредоточить все силы, наше общество совсем бы распалось. Капитан Вон… – Он запнулся, морщины у него на лице задвигались, сошлись вместе, затем вдруг расправились. – Ридра Вон?
Она кивнула, улыбнулась в ответ, но внутри насторожилась: что дальше?
– Я не сообразил…
Он опять протянул руку, как будто заново знакомился.
– Ну конечно…
Его прежняя маска и вся манера держаться осели, как пласт песка, и, если бы она не видела этого преображения, сейчас бы искренне прониклась симпатией к этому сердечному человеку.
– Ваши книги, знаете…
Он не закончил фразы и только слегка покачал головой. Карие глаза чересчур распахнуты; улыбка чересчур смахивает на ухмылку; руки безотчетно пытаются сцепиться в замок – все это выдает слишком уж большую жажду
ее присутствия, ненасытную страсть к тому, что есть или что он видит в Ридре, разгоревшийся аппетит…– Ужин у меня дома подают в семь, – прервал он ее размышления как-то очень впопад. – Сегодня вечером вы ужинаете с баронессой и со мной.
– Спасибо. Но я хотела обсудить с командой…
– Мое приглашение распространяется на всю вашу свиту. У нас просторный дом; к вашим услугам – комнаты для совещаний, не говоря уже о развлечениях; вам, несомненно, будет вольготнее, чем на корабле.
Этот отливающий фиолетовым язык, который мелькает за белоснежными зубами, эти коричневые губы, думала Ридра, порождают слова лениво, неспешно, словно движутся медленные жвала богомола-каннибала.
– Приходите, пожалуйста, пораньше: мы хотим вас приготовить…
Она чуть не вскрикнула – и тут же почувствовала себя по-дурацки. Он сузил глаза: заметил ее испуг, но не понял его причину.
– …к экскурсии по заводам. Генерал Форестер предложил посвятить вас во все, чем мы занимаемся для борьбы с захватчиками. Это большая честь, капитан Вон. На заводах служат немало бывалых офицеров, которые никогда не видели кое-чего из того, что увидите вы. Хотя в основном ничего увлекательного. Выйдете оттуда нашпигованной массой утомительных подробностей. Впрочем, есть и довольно остроумные вещи. Стараемся, так сказать, подогревать воображение на медленном огне.
Я с ним параноиком стану, подумала она. Не нравится он мне.
– Не хотелось бы излишне затруднять вас, барон. И на корабле меня ждут определенные дела, которые…
– Но я прошу вас! Если примете мое приглашение, это немало облегчит исполнение вашей миссии. Кроме того, визит столь талантливой и всеми почитаемой гостьи сделает честь моему дому. А я, признаться, в последнее время изголодался… – темные губы сомкнулись на сияющих зубах, – по просвещенной беседе.
Ее челюсти невольно сжались, перед тем как произнести третий церемонный отказ. Но барон уже говорил:
– Буду ожидать вас и ваш экипаж около семи, когда вам будет удобно.
И его глайдер побежал в обратную сторону.
Ридра обернулась к «Рембо»: команда стояла у входа на пандус, на фоне искусственно вечереющего неба четко вырисовывались силуэты. Она пустила глайдер вверх.
– Ну, Дьявало, – сказала она альбиносику, которому только день назад сняли шину, – ты сегодня выходной. Капрал, экипаж пригласили на ужин. Надо ребят поднатаскать насчет этикета. Каким ножом зеленый горошек накладывают и все такое.
– Вилка для салата – маленькая с краю! – Капрал щеголевато повернулся ко взводу.
– А та, что еще меньше и еще дальше, для чего? – спросила Аллегра.
– Для устриц.
– А если не будет устриц?
Флоп согнутым пальцем потер нижнюю губу:
– Наверно, тогда в зубах ковырять.
Коготь положил лапу Ридре на плечо:
– Как себя чувствуешь, капитан?
– Как поросенок на вертеле.
– Что-то ты будто в пани…
– В панировке? – вскинулась Ридра.
– В панике, – озадаченно договорил Калли.