Вавилонская башня

— Из тех.

— Ой, как интересно! Да ведь про вас тут легенды ходят!

— Легенды? Это интересно. Расскажешь мне? А то я ни одной не слышал.

— Что же я вам расскажу? Я сама ничего не знаю.

— Неужто ничего? Своё имя знаешь?

— Маша.

— Вот, уже кое-что. А откуда ты?

— Из Ленинграда.

— Училась или работала?

— Школу закончила. Хотела в институт поступать, а тут война. Поступила на курсы медсестёр.

— Значит после курсов сразу сюда?

— Нет.

Маша вдруг заметила, что раненый вместо того, чтобы рассказывать о себе, расспрашивает о ней.

— Обождите, обождите, — протараторила она. Мы же сейчас о вас говорим, а не обо мне.

К сожалению, её надеждам не суждено было сбыться. Какой-то раненый позвал сестру, и Маша вынуждена была прервать беседу.

Однако, разве способна маленькая, хрупкая девочка прервать то, что уже началось? Непреодолимая сила, подвластная разве что только Богу, уже наметила себе цель, и то, что с замиранием сердца ждёт каждая девушка и чего боится больше всего на свете — свершилось.

Именно эта сила выстраивала события так, что Маша в те редкие свободные минуты, которые выпадали при её службе, оказывалась у кровати Николая и слушала его рассказы о партизанских подвигах. Именно она, эта сила, как магнитом, тянула её к раненому с перебитыми ногами, чтобы рассказать ему о себе и о довоенной жизни. И даже когда Маша не хотела подходить к нему, опасаясь замечаний начальства за излишнюю заботу к определённому человеку, всё равно она оказывалась у него, и начальство, непонятно почему, не замечало этого. Поняв, что сопротивление высшим силам совершенно бесполезно, она, игнорируя насмешки и обидные шутки подружек, при каждом удобном случае бежала к своему "партизану" и сидела у него до тех пор, пока её не позовут.

— Завтра тебе снимают гипс, — сообщила она Николаю при очередном посещении. — Я буду учить тебя ходить.

— Зачем?

— Затем, что твои ноги не будут слушаться тебя. Я уже и костыли подобрала.

— И куда же мы будем ходить?

— Сначала по палате, потом по коридору, ну а после и на природу можно.

— Давай сразу на природу.

— Сразу нельзя. Сразу доктор не разрешит.

Ноги действительно отказались слушаться после снятия гипса. Несколько шагов по палате вышибли из сильного мужчины столько пота, сколько вышибает десятикилометровый марш-бросок в полной амуниции.

— Я предупреждала тебя, — успокаивала раненого Маша. — Не переживай, дальше будет легче. Ты неправильно держишь костыли. Надо не висеть на них, а держаться на руках.

Видя, что раненый с непривычки намял костылями себе под мышками, сестра откладывала в сторону его деревянные ноги и подставляла свои плечи, чтобы помочь дойти до койки. Стоило только Николаю вместо костылей обнять стройный девичий стан, силы сразу откуда-то появлялись.

— А может быть лучше вообще без костылей?

— Можно и без них, только попозже.

— Жаль, я бы и сейчас не отказался.

Как ни хотелось Николаю вместо костылей опираться на Машу, реабилитация протекала по сценарию, который прописал врач, а воплощала сестра. Сначала были прогулки по палате, затем по коридору и только после этого они вдвоём покинули стены госпиталя. Правда, после этого Николай смог перехватить инициативу. Оказавшись вне зоны влияния медиков, "партизан" сам выбирал маршруты и, разумеется, они были недосягаемы для посторонних глаз. Насладившись уединением в полной мере, маршруты достигли границ командира полка, где медицинские власти были бессильны. Маша очень быстро стала своей у полковника с его верными друзьями. И уже ни одно застолье, ни одно мероприятие не обходилось без весёлой молоденькой девочки с её звонким и зажигательным смехом. Ни косые взгляды медицинских сестёр, ни ворчание врачей, ни недовольство даже самого начальника госпиталя, ничего не могло изменить — Маша стала неотъемлемой частью элиты полка: командира, Кузьмы, Василия и Николая, а против элиты, как известно, бессильны все. Но даже в этом незыблемом правиле есть исключения. День разлуки, о котором даже и подумать не могли молодые люди, всё же наступил, и даже всемогущий командир ничего с этим не мог поделать.

Умудрённый жизненным опытом читатель, наверное, уже догадался, что тот, кто устроил в жизни девушки все эти неожиданные перемены, преследовал свои цели. Эти цели известны каждому человеку, потому что каждый хотя бы раз в жизни сталкивался с этой предсказуемой, но всегда неожиданной резкой переменой в своей судьбе. На очередном свидание Маша опустила вниз глаза и грустно сказала:

— Нам придётся расстаться. Меня переводят в тыл.

— Почему? Я поговорю с командиром, и ты останешься здесь.

— Командир здесь бессилен.

Николаю показалось, что он ослышался. Стереотип личности с неограниченными возможностями, не знающего поражений и стальной волей, был нарушен и нарушен был самым дорогим человеком.

— То есть как это бессилен?

— Я беременна, Коля. У нас с тобой будет ребёнок.

Одного мгновения хватило, чтобы Николай не только понял, что произошло, но и осознал ту перемену, которая произошла. Жизнь в одно мгновение наполнилось конкретным содержанием. Его недавнее бытие внезапно увиделось таким никчёмным, что закалённый в боях "партизан" на время потерял дар речи. Николай понял вдруг для чего ему дана жизнь на земле, в чём заключается великая миссия мужчины. Ему вдруг стало стыдно, что раньше он не знал этого. Лицо его покраснело, и глаза отвернулись от Маши.

— Ты не рад этому? — испуганно спросила девушка.

— Я просто стал другим человеком.

— То есть как это другим?

— Я стал отцом, — почему-то прошептал Николай.

— Ты ещё не стал, он ещё не родился.

— Он ещё не родился, а я уже стал.

Николай осторожно прижал к себе девушку и поцеловал.

— Меня в Ленинград сначала хотели отправить — к маме, — торопливо стала объяснять Маша. — Но город сейчас на осадном положении, туда нельзя. Поэтому решили в глубокий тыл отправить. Как осаду с города снимут, я сразу домой перееду. Я живу на Фонтанке, дом 53 квартира 24. Запомни. Мы с мамой и ребёнком тебя будем ждать.

— Не сомневайся, не забуду. Как закончим, сразу домой — на Фонтанку.

— Знать бы ещё, когда вы закончите.

— Недолго осталось. Одну вавилонскую башню мы уже рванули, ещё одна осталось — в Берлине.

Разве дано человеку знать будущее? Разве могли думать молодые люди, что дорога к Берлину растянется ещё на целых два года? Разве было им ведомо, что никакого дома номер 53 на Фонтанке нет и в помине. Вместо него на берегу реки возвышалась пустая коробка с пустыми глазницами окон, грозящая каждую минуту обвалиться. Конечно, они не могли предположить, что именно в тот момент, когда договаривались о встрече, окоченевшую маму на улице обнаружит полуживой дворник. Он постарается убрать мертвое тело с дороги, но сил не хватит. Утром дежурный грузовик с дружинниками, проезжая по улицам города и собирая трупы, заберет её и отвезёт на Пискарёвское кладбище. Там по обнаруженным в карманах документам, сделают запись в книге и похоронят её в общей могиле. А ещё через час при очередном артобстреле эта книга сгорит.

Глава 5

Мы часто слышим выражение: "история ничему не учит". На первый взгляд полный абсурд. Но если отбросить эмоции и обратиться к той же истории, то можно сделать единственный вывод — ничего абсурдного в выражении нет. А что касается нашей жизни, то она как раз и подчиняется законам абсурда. Страна, которая сокрушила вавилонскую башню, создаваемую нацистами, ещё не закончив самой разрушительной и кровопролитной войны, начала строительство собственной башни, по мнению её строителей, самой высокой в мире: выше неба, выше самого Бога.