Вблизи Софии

— Хватит! — крикнул Зарев. — Меня не интересуют ваши махинации с кладовщиком. Мне нужен цемент. И он должен быть сегодня же.

Младен резко повернулся и пошел в свою контору. От болтовни Сиджимкова стало противно на душе. Только и думает, мерзавец, о собственных удобствах. Но не в одном этом дело. Куда девался цемент? На складе его уже нет. Не отправил ли его Сиджимков кому-нибудь на сторону? Надо повидать парторга. Он только приехал и еще не успел познакомиться со стройкой. Но Младен поговорит с ним обо всем. И прежде всего — о Сиджимкове.

Девушка, легкая и стремительная, как птица, догнала молодого инженера.

— Товарищ Зарев, вы думаете обо мне?

— Конечно, Таня, — улыбнулся Младен, — всегда, когда тебя вижу.

— Нет, кроме шуток. Администрация согласна: с первого меня отпустят.

— Правда? Башенный кран уже смонтировали.

— Знаю. Следила за каждым винтиком. И сейчас я оттуда. Скажите, ну почему ко мне с таким недоверием относятся? Я же окончила курсы. И не хуже других.

— Справишься ли ты? У нас ведь еще не было женщин-крановщиков.

— А теперь будут, — стояла на своем девушка. — Когда-то я мечтала стать киноактрисой. Но то все пустое. А теперь ни за что не отступлю — обязательно буду крановщицей. Товарищ Зарев, ведь вы по себе знаете, какое это счастье — работать на самом строительстве. Когда я сюда приехала, мне было совсем безразлично, что делать. Лишь бы заработать на жизнь и быть подальше от Софии. Но как только я спустилась к котловану и представила себе все строительство, то потеряла покой. Быть в двух шагах от стройки и сидеть в канцелярии! Там внизу я буду переносить краном бетон, бревна, арматуру, укладывать камень к камню… Ой, да я опоздала на репетицию.

Девушка стремительно исчезла вдали. Эх, если б все так хотели работать! Может, так и будет, когда наладится дело.

Младен подошел к новому, не оштукатуренному еще снаружи дому, постучался и приоткрыл дверь, на которой была прикреплена написанная наспех табличка: «Секретарь парткома».

В комнате за столом сидел моложавый русый человек. Его глаза приветливо улыбались. Он приподнялся и жестом пригласил Младена сесть. Младен окинул взглядом комнату, словно разыскивая кого-то.

— Мне нужен товарищ Божинов.

— Это я. Прошу вас, присаживайтесь.

Младен опустился на стул. Парторг такого большого, важного строительства рисовался ему совсем другим — коренастым, сосредоточенным, может быть, даже суровым и главное — пожилым.

У стола стоял высокий человек в ушанке и говорил по телефону. Вот он повернулся к парторгу.

— Это вас, товарищ Божинов. Меня по ошибке вызвали.

Парторг взял трубку.

— Что? Какой фильм? О какой девушке вы говорите? Режиссер? Нет, мы не просили режиссера. А, «Ревизор». С Таней вы договорились? Да, конечно, конечно, с удовольствием посмотрим этот фильм.

Мужчина в ушанке, не дожидаясь конца разговора, попросил:

— Потребуйте от завхоза, чтобы он наконец разобрался, что там с трансформаторами. Мне он откажет, а вам — нет.

Божинов заговорил мягким голосом:

— Подожди, еще не все… давай уточним с трансформаторами… Как?.. Считать дело улаженным? Ну, то-то… Сегодня вечером я соберу арматурщиков. Надо с ними поговорить: подали заявления об увольнении… Значит, сейчас же высылаем машину за трансформатором. Скажешь Христо, чтоб на обратном пути заехал взять картину «Ревизор».

Божинов положил трубку и отрывисто сказал:

— Беги, скажи людям. Извините, — обернулся он к инженеру.

Младен беспокойно ерзал на стуле. Сомневался, поможет ли ему этот доброжелательный человек, не знал, с чего начать. Парторг опередил его:

— Инженер Зарев, не так ли?.. Я как раз хотел встретиться с вами. Вот — в блокноте вы на первой странице записаны. Хочу с вами посоветоваться как с партийцем. Я здесь, как вы знаете, совсем недавно, еще всего не успел увидеть и узнать. Но первое мое впечатление: не клеится работа, нет увлеченности, горения. Производственные вопросы, выполнение плана, вопросы быта не поставлены во главу угла. Надо прежде всего подтянуть людей, увлечь, заинтересовать…

Младен утвердительно кивал: это были его собственные мысли.

— Да, именно так — многие приходят только «посмотреть», и за ними не видны те, кто по-настоящему хочет работать. С людьми трудно — принимают всех без разбора. Этим-то и пользуются всякие «скептики», сеют недоверие к стройке. И никто по сути дела не интересуется строителями, тем, чтобы дать им подходящую работу, создать сносные условия. Смешно сказать, но тут есть люди, для которых само слово «водохранилище» непонятно. Копают, но совершенно не интересуются тем, что же они здесь в конце концов строят. Для таких — да и не только для них — на площади надо бы повесить большую карту: пусть каждый видит, что будет на этом пустыре, среди голых скал и оползней.

Младен схватил со стола клочок бумаги и начал набрасывать, как должна выглядеть эта карта и где ее лучше всего поместить.

— Да, вы правы, — Божинов тепло посмотрел на юношу. — Ну а еще что вы бы предложили сделать?

— По-моему, надо решительно избавиться от всех тех, кто не верит в стройку и тем самым мешает ей.

— Вот в этом никак не могу с вами согласиться, — возразил парторг. — Отстранить всех, кто еще не привязался к строительству, значит совсем расстроить и без того не налаженную работу. Лучше попробовать убедить, завоевать людей, вдохнуть энтузиазм. От тех, кто мешает, мы, конечно, избавимся, а пока надо сплотить коммунистов. Они должны показать пример. Соберем коммунистов — каждому дадим задание.

— Этого мало.

— Верно. Нельзя только требовать — надо и давать. Есть люди, для которых лучший довод — удовлетворение их личных интересов. Нужно будет сделать так, чтобы они почувствовали прежде всего материальную заинтересованность. Ничего, потом они постепенно поймут, что их стремления совпадают с общественными.

— Хочу быть с вами вполне откровенным, товарищ Божинов, — Младена покорял этот мягкий голос и доброжелательный взгляд. — Объект трудный, организация плохая, я иногда совсем теряюсь и думаю: справлюсь ли?

Парторг пристально посмотрел на молодого инженера. В его взгляде были и удивление, и возмущение, и упрек. Взгляд смутил Младена больше, чем слова Божинова.

— Для коммуниста нет невозможного. Надо суметь раскрыть способности каждого. Характер формируется в борьбе. Сейчас передний край здесь.

Простившись с парторгом, Младен начал подумывать, не напрасно ли он доверился, ему, рассказал о своих колебаниях. Божинов располагал к себе. Но справится ли он? То ли он излишне тактичен, то ли безволен и из-за этого откладывает окончательное решение вопросов. А чего еще ждать? Уж сколько времени прошло, как началось строительство, а они все чего-то ждут.