Вблизи Софии

В теплой, уютной кухне Младен как-то сразу обмяк. Вспомнился дом, сестренка, встречавшая его по вечерам. Она часто и жадно расспрашивала его, мечтала стать инженером, как Ольга. Сколько рассказал бы он ей теперь, и каким далеким показалось ему то время, когда они спорили в отделе с Ольгой и Весо. Что сделали бы они на его месте? Чертить и спорить — одно, а студеная, бессонная ночь на объекте — совсем другое.

Крышка чайника запрыгала, затарахтела. Младен налил себе полную кружку и сделал первый глоток с таким наслаждением, с каким никогда не пил чаю. Затем снова расслабленно опустился на лавку. Нет, будь что будет, он не двинется отсюда до утра. Тягачом не вытащишь…

Если бы Лиляна была здесь и встречала его с таким теплом и заботой, как Светла встречает Мирко!.. О более уютной комнате и мечтать нечего. Он явственно представил себе Лиляну, сидящую на красном ковре, ярком, как ее ногти. Она протягивает чашку: «Младен, выпей еще крепкого чаю…» И он берет, но не чашку, а руку, которая держит ее, такую белую, мягкую…

Чай так и остался недопитым. Дверь без стука отворилась, и в комнату вихрем ворвалась Таня.

— Товарищ Зарев! Идите скорее — ищут вас… Случилось несчастье! Плот перевернулся. А на нем люди!

Младен вскочил, схватил шапку и шарф и выбежал на улицу.

— Постой, и я иду! — крикнул Мирко, с трудом натягивая на распухшие ноги резиновые сапоги.

Младен не стал дожидаться. Он не чувствовал холода. Бегом спустился к берегу, отчаянно ругая себя. Как он мог уйти! Нашел время греться!

— Поднимайте, поднимайте! — кричал кто-то. — Парню ногу придавило.

Младен подбежал к тому месту, где перевернулся плот.

— Погодите! Ко мне, к берегу. Иначе еще больше прищемим. Еще немного… Легче, легче.

— Вытащили!

— Теперь все в порядке.

— Как мог перевернуться такой тяжелый плот? Целые глыбы были на нем!

— Ведь маленькая речушка, а какая вредная!..

— Сразу было видно, что ничего этой ночью не выйдет. Давно пора по домам идти. Ишь опять ветер задул!..

Ветер и в самом деле разыгрался не на шутку. Хлестал в лицо, щипал щеки, колол тысячами игл.

— Да, очень уж разошелся этот ветер. Нужно подождать. Наверное, он скоро утихнет.

— Ты что, рехнулся — стоять здесь в такую погоду!

— Ну, пойдем, что ли?

— Куда вы? — крикнул Младен. — Вернитесь сейчас же. Нельзя же каждую ночь отдавать на разрушение то, что мы сделали за день, и утром начинать все сначала. Не думайте, что завтра будет легче. Да, трудно. Но не сегодня, так завтра те же трудности встанут перед нами. Надо их победить. И чем скорей, тем лучше. Давайте тащите шпунты и железные балки, будем вбивать их крест-накрест.

— Да, дело не ждет, товарищи, — послышался негромкий, мягкий голос Божинова. — Главное — не разбрасываться. Остановим работу на всех остальных участках. Соберем все силы в одном месте: сдюжим, осилим реку.

— Что правда, то правда! — откликнулся кто-то. — Как говорится, чего один не сумеет, то двое шутя одолеют. Соберемся вместе, глядишь, дело веселей пойдет. Подавать надо быстро.

Снова раздался энергичный голос Младена:

— Таскайте на берег камни, да побольше. Будем кидать их на дно.

— Где Момчил? Эх, был бы он сейчас тут…

— Он к себе в село отправился за подмогой. Ведь весна — работы прибавляется.

Ветер налетел с новой силой. Но теперь его не замечали. Неужели это были те же люди? Час назад они стояли недовольные, продрогшие, сгорбившиеся, с руками, засунутыми в карманы. Но одно теплое слово, одно распоряжение, сказанное без колебаний, расшевелило этот человеческий муравейник. Откуда столько людей? Точно из-под земли появились. Какой-то внутренний огонь согрел их. Мелькнул желтый платок: Божурка ругалась с каким-то парнем, слишком медленно принявшим ее тачку. Красный шарф вспыхнул в свете прожектора.

— Таня, и ты здесь!

— А как же без меня, товарищ Божинов? Организовала вот бригаду прежних моих сослуживцев из управления. Сейчас они разгружают машину. По два камня принесут — и то польза. Эй, Киро, ты что это отдыхаешь? Берись-ка за носилки. Камни, камни давайте.

Что там камни! Киро поднимает сейчас почти целый грузовик. Ноги его скользят, он спотыкается, хотя стало не так темно: вспыхнул свет прожекторов и автомобильных фар. У реки послышался голос Младена:

— Есть ли кто в резиновых сапогах? Надо кому-нибудь встать в воду.

Младен увяз одной ногой в иле и не может пошевельнуться. Концы его шарфа развеваются, словно крылья. Но он не чувствует холода.

В отблеске света темная вода походит на широкую изгибающуюся металлическую ленту. Этот миг решает все: или совершится подвиг, или все пропадет. Борьба идет за каждую минуту, за каждую секунду. Река тоже словно ждет этого решающего мгновения: она яростно шумит, пенится. Кто решится войти в нее, вступить с ней в единоборство? Минута, другая. Младену кажется, что прошло больше часа. Молчание тяжелее холода.

Вдруг раздался тяжелый всплеск, и брызги долетели до берега — туда, где стоял Младен.

— Товарищи, — послышался со стороны реки негромкий юношеский голос, — камни все в одном месте. Вот, нащупываю их ногой. Еще немного надо — и все! Давайте большие камни. Самые большие. Идите сюда, скорее! Вода напирает, но мы ее остановим. Скорее!..

Дурхан, тихий, стеснительный паренек, красневший, как девушка, когда к нему обращался кто-нибудь из начальства, стоял сейчас в воде и уверенно распоряжался. Он был невысок, вода доходила ему до пояса, качала из стороны в сторону, казалось — вот-вот унесет.

Фары грузовиков время от времени прорезали тьму. Мерцала светлая полоска реки, вздымавшейся все выше и выше.

— Ребята, поможем Дурхану, а то река унесет его! — крикнул Мирко, который, как всегда в решительный момент, был в самом опасном месте.

Он уже вошел в воду. Послышался еще всплеск, за ним другой. Люди бросались в воду, заходили глубже. Мускулистые руки подавали им огромные камни, доски. На берегу рабочие, тяжело дыша, согнувшись под тяжестью ноши, спешили вниз. В свете фар появлялись, как на экране, фигуры мужчин, парней, девушек. Люди останавливались у воды, с беспокойством всматривались в темноту, испуганно спрашивая: «Выдержат ли?» — и снова торопились наверх за материалами. Нашлись, правда, и такие, что стояли в сторонке, ворчали:

— И что силы зря тратят? Три раза перекрывали ее — и три раза она опять все сносила.

— Я же предлагал отложить до утра. Где это видано, чтоб реку ночью перекрывали?

— Ну, что ж такого, только вот холодно.

— Холодно вам! — крикнула девушка в желтой шали, завязанной крест-накрест. — Холодно вам, бедным, — ручки сложили и стоите, языками треплете. Постыдились бы! Хоть бы по одному камню принесли. Лазар, а ты чего слоняешься? Пошли со мной. Ребята в воду влезли, а тебе лень согнуться!