Вдали

Сперва он показался из траншеи на четвереньках, поэтому его рост обнаружился не сразу, но, распрямившись, он увидел, как их лица постепенно охватывает изумление. Хокан удивился и сам. Прошло много лет с тех пор, как он стоял рядом с другим человеком или чем-либо более-менее постоянного размера — чем-то не природным или не сделанным его руками. Мужчины были как дети. Лошади выглядели странно. Хокан и люди уставились друг на друга во все глаза; он — вспоминая, что такое человек; они — узнавая, каким человек может быть.

Один штатский взвел ружье. Солдат в синем поднял единственную руку, не отводя глаз от Хокана.

— Это ты, — сказал он.

Хокан уставился на свои босые ноги. За столько лет они стали предметами, обособленными от него самого. И больше того: мозолистые, потерявшие чувствительность, они больше не посредничали между миром и его сознанием. Просто еще одна повседневная мелочь.

— Это ты, — повторил однорукий в синем. — Видите? — воскликнул он, повернувшись к товарищам. — Это он! — И, наконец, снова повернувшись к Хокану: — Это Ястреб.

Позор, вина, страх хлынули обратно, стирая все годы, проведенные в затворничестве. Он вернулся к тому, с чего начал.

Возможно, от стыда, но на миг он забыл, как узнаваем, и решил, что если синий солдат его знает, то это значит, они когда-то встречались. В долю мгновения перед глазами промелькнули все лица, что он помнил. Никто не напоминал синего солдата. Быть может, он ребенок из обоза поселенцев. Возможно, он из мальчишек, что швырялись в него гнилыми овощами, когда его выставлял напоказ шериф. Но Хокан хорошо знал выражение на его лице. Взгляд тех, кто о нем слышал, но никогда его не видел. Ненадолго он задумался, не значит ли униформа, что эти пришельцы — люди закона.

— Убийца братьев, с этой своей львиной шкурой.

Объяснение синего солдата было излишним. Благоговейные, застывшие выражения остальных четверых показывали, что они и сами поняли, кто такой Хокан.

— Он жив? — спросил один из штатских в пустоту.

— Более чем, — сказал синий солдат, обводя Хокана рукой с ног до головы.

Хокан огляделся, задерживая взгляд на разных частях норы. Зная, что скоро покинет ее навсегда, он впервые осознал ее размах.

Синий солдат вернулся к остальным, они затеяли тихий разговор. Время от времени они оглядывались и все так же завороженно смотрели на Хокана.

— У тебя есть оружие? — спросил кто-то.

— Внутри.

— Ну у тебя тут и местечко, — сказал серый солдат. — Ну и местечко.

— Как тебе это удалось? — спросил синий солдат, пропустив мимо ушей замечание друга.

— Я копал, — ответил Хокан.

— Нет-нет. Как тебе это удалось? Столько всего. Ну знаешь — братство, побег от закона. Исчезновение на столько лет.

— Я шел, — сказал он, отвечая только на последнюю часть вопроса.

Все рассмеялись.

— Шел он, — повторил кто-то и захихикал, как дурачок.

— Сколько ты здесь?

— Не знаю.

— Ты легенда, чтоб ты знал.

Снова — ноги.

Один штатский отхлебнул из фляги и предложил Хокану, он покачал головой.

— Ну и местечко, — повторил серый солдат.

Они спешились, сопроводили Хокана в его камеру и, забрав оружие, какое нашли, обходили нору, разглядывая и выбирая себе места.

Пришла ночь. После долгого разговора у костра, разведенного вне комнаты Хокана, они позвали его к себе. За них говорил однорукий солдат в синем.

— У нас к тебе дельце. Предложеньице. — Он помолчал, вглядываясь в глаза Хокана. — Мы все восхищаемся твоими делами. Как я уже сказал, ты легенда. Показал этим поселенцам. А потом этим безбожникам — братству. А потом. — Он заранее хохотнул. — А потом ушел на коне шерифа! Что тут скажешь. Черт возьми!

Разговоры. Вот от чего бежал Хокан. От комплиментов лучше не становилось. Ему надоели разговоры.

— У всех нас свои истории, с войны. Но ни в какое сравнение с твоими. Не суть. С тех пор как воцарился мир, — сказал он, с усмешкой глянув на серых солдат, — мы слоняемся по округе, пробавляемся чем можем. Сам понимаешь. Возможностей куча.

Кто-то то и дело плевал в костер. Каждый раз угли шипели.

— И мы тут подумали. Подумали, ты бы нам пригодился. Делать ничего не надо. Если, конечно, сам не захочешь. Надо только быть. Быть в твоей львиной шкуре. Мы заходим. В магазин, таверну, банк, не суть. Потом заходишь ты. Тебя видят. Обмирают. Дальше мы уже сами. Мы даже будем твоей бандой. Банда Ястреба, или Ястребы, как скажешь. Забирай всю славу. Но с твоим именем, и репутацией, и… И… Ну, — не найдя слов, он просто показал на Хокана. — С тобой. С тобой нас никто не остановит.

Хокан посмотрел ему прямо в глаза.

— Нет.

В молчании, последовавшем за ответом, Хокан чувствовал, как в людях взводится какой-то внутренний механизм — они взвели не курки, а себя.

— Так, ладно, — сказал синий солдат, не теряя самообладания. — Я не договорил. Как я уже сказал, ты можешь пойти с нами нашим… Как это назвать-то? Вожаком. Можешь пойти вожаком — или мы можем тебя увезти. За твою голову все еще назначена награда, чтобы ты знал. Власть денег. Не так много, как мы бы заработали с тобой, но все-таки сумма круглая. Как я уже сказал, ты легенда.

Даже глядя в огонь, Хокан знал, что они готовы вскочить и нанести удар по малейшему сигналу.

— Ну, слушай, — сказал наконец синий солдат. — Нам тут нравится. Мы устали. Перебудем пару деньков у тебя. И потом сам скажешь, в каком направлении мы выдвинемся.

На следующий день они отдыхали, поили коней и пили спиртное, но кто-нибудь всегда приглядывал за Хоканом. Он обходил окружающие леса и поля, стараясь не теряться из глаз сторожей, чтобы развеять любые подозрения. Сначала он собирал грибы, орехи, травы, кое-какие цветы. Затем начал гоняться с одеялом за перепелкой. Птицы всегда взлетали в последнюю секунду, только чтобы приземлиться в нескольких шагах и уставиться на него, дерзко склонив голову набок. Пришельцы смотрели и хохотали, хлопая по ногам и хватаясь за животы. Делали вид, что сочувствуют, восклицали каждый раз, как он промахивался, а потом высмеивали его снисходительными словами поддержки, в основном касаясь разницы в размерах между охотником и жертвой.

Когда он собрал все ингредиенты, солнце уже заходило. Он сложил костер на кострище предыдущего. Ощипывая перепелку, вспоминал порядок готовки. Для рагу порядок — это все, говаривал Аса. Хокана удивило, как хорошо он помнит каждую деталь и как ярок образ Асы в памяти, руководящий каждым шагом. Ощипав птицу, перебрав цветы, почистив орехи, принеся лярд и нарезав грибы, он направился в свою камеру, стараясь не пропадать из виду. Даже показал одному из штатских пальцем на коридор, чтобы тот знал, что Хокан задумал. Тот, увлеченный своей фляжкой, не повел и бровью.