Вечер взаперти
Шрифт:
Справедливо поставив себя в ряд сразу за Ньютоном и Эйнштейном, он чеканным шагом направился в ближайшую больницу.
Была суббота, поэтому больница работала в щадящем режиме: практически без врачей.
– Что у вас? – подняла глаза дежурная в регистратуре.
Вид заспанный, голос томный, взгляд недоенной коровы. Типичная скучала-зевала, отсиживающая смену в выходной день.
«У нее, что ли, попробовать узнать?.. – соображал Фомин. – Да нет, тут специалист нужен. Опытный».
– Мне к врачу, – сообщил он.
– Выходной сегодня. Что у вас?
– Что – «что»?
– По
– Ага.
– Вот я и спрашиваю: что у вас?
Фомин задумался.
– Понимаете, мне надо поговорить с доктором.
– С каким?
– Опытным.
– Мужчина, вы мне голову не морочьте. Приходите в понедельник, будут все врачи.
– Скажите, – наклонился Фомин к окошечку регистратуры, – смерти ведь нет, правда?
Женщина посмотрела сурово:
– А?
– Смерти нет? – повторил Фомин тише.
Лицо ее чуточку подобрело:
– А что с вами?
«Думает, больной», – догадался Фомин.
– Послушайте, – стал объяснять он, – меня и всех других тоже обманывают. Пугают смертью. А ее ведь нет.
– Что значит – нет? О чем это вы?
– Ну, нет смерти. Нет и нет.
Женщина пристально глядела на Фомина.
– Я не сумасшедший, – предупредил Фомин. – И не выпивши.
– Не пойму я, – покачала головой женщина.
– Господи, ну чего тут понимать! Нас всех за нос водят, заставляют верить, гадости разные делать…
– Какие гадости?
– Да мало ли! Историю почитайте: из-за страха смерти люди делали много мерзкого, убивали, предавали, даже мочились под себя…
– Ну и?
– А нас обманывают!
– Да кто обманывает-то?!
– Все, – повел рукой вокруг Фомин.
– Ерунду какую-то порете, – определила женщина.
– Да почему ж ерунду-то? Копернику тоже не верили…
– Кому-у-у?!
Видимо, последняя реплика Фомина доконала женщину. Она схватила газету и зачиталась ею. Разговор был закончен.
«Не верит, – помрачнел Фомин. – Сомневается… Но впрочем, понятно: столько тысячелетий вдалбливают в голову эту чушь про смерть… За один день мозги всем не переиначишь…»
Выйдя из больницы, Фомин остановил пробегавших мимо детей.
– Эй! Погодите-ка!
Дети остановились.
– Скажите, есть смерть или нет?
Но те не ответили. Рассмеялись и побежали дальше. До Фомина донеслись лишь чистосердечные слова «пьяный» и «дурак».
Фомин пошел назад к автобусной остановке.
Его непоколебимость в собственной правоте не ослабела. Просто стало обидно, что никто не воспринимал его всерьез.
«Привыкли, – утешал себя Фомин. – Ведь и дня не бывает, чтоб людям не напоминали о смерти. А я хочу за час им все объяснить».
– Скажите, – спросил он у встречного старика, – вы верите смерть?
– Что?
– Верите в смерть?
– Что?!
Старик повернулся к Фомину и приложил ладонь к уху.
– Вы верите в смерть?! – публично крикнул Фомин.
Прохожие обернулись, кто-то хихикнул.
– Что?! – снова проскрипел вредный старик.
«Глухой, – понял Фомин. – Бывает».
И пошел дальше, а старик недоуменно смотрел ему вслед.
Фомин сел в автобус.
«Но ведь должен же быть в этом городе хоть один человек, который меня услышит!.. – уныло рассматривал он
пассажиров. – Просто надо его найти».В руках сидящей напротив девушки Фомин увидел пеструю книгу. На обложке золотились буквы «Пражское кладбище».
«И здесь тоже, – подумал он. – Всюду».
Внезапно он встал и шагнул к дверям. Ему стало вдруг ясно, где можно разрешить свои сомнения.
Фомин пересел в другой автобус и через двадцать минут вышел у городского кладбища.
«Ну и что? И что? – хмурился он, разглядывая памятники и выцветшие венки. – Понавешали тут всякой всячины, понастроили оград. Для достоверности. Чтобы все верили».
«Но стоп, кого-то ведь хоронят! – неожиданно вспомнил он. – Кладут в гроб, закапывают… А если смерти нет, то кого в гроб-то кладут?..»
Осененный этой мыслью, Фомин замер у одной из могилок. И в тот же миг в голове его родился простой ответ: людей не хоронят. Все это грандиозный обман, подделка, фарс с единственной целью: заставить верить в существование смерти. Это все поистине вселенский заговор, цель которого была Фомину не вполне ясна.
«И спросить не у кого, – повертел Фомин головой по сторонам. – В церкви так говорят, что ничего не поймешь, в больнице сразу в психи записывают, здесь – тишина. Но в сущности-то, везде одно и то же…»
Фомин побродил еще некоторое время по кладбищу, а затем поплелся к автобусу.
– Где был так долго? – проворчала Шура, когда Фомин вернулся домой.
Он откровенно ей все рассказал.
– Давно догадывалась, что ты с придурью, – вздохнула Шура, – но это уж совсем ни в какие ворота не лезет.
– Да я уверен!..
– Картошку купил?
– Вот, – протянул Фомин пакеты. – Понимаешь, и у попа спрашивал, и в больнице, и на кладбище ездил…
– Ну и чем закончились твои похождения?
– Ничем, – признал Фомин. – Но я знаю, что прав.
КЛЕЙ
Однажды Алеша Курбатов пришел домой, лег в кровать и не смог уснуть.
Крутился, вертелся, а все никакого толку: в организме царило непонятное перевозбуждение. Тогда он решил принять чего-нибудь для сна. Заглянул на кухню, включил свет и обомлел: на столе громадный рыжий таракан доедает муху. Алеша размахнулся и навсегда прихлопнул таракана. Вытерев руку о край клеенчатой скатерти, открыл дверцу шкафа, достал пузырек валерианы и начал отсчитывать падающие в стакан капли. Насчитав сто тридцать четыре капли, Алеша сказал самому себе «стоп», разбавил их водой, выпил и присел на стул.
Но просто сидеть было скучно и нецелесообразно. Тогда он снова открыл дверцу шкафа, достал оттуда маленькую баночку канцелярского клея и стал его нюхать. Запах клея ему нравился с детства, а так как Алеша был все еще почти в конце детства, то запах нравился ему по-прежнему. Клей напоминал Алеше о свежевыкрашенных досках, которые он где-то когда-то у кого-то видел, и доски те ему страшно понравились. Алеша открутил крышку и кончиком языка попробовал клей на вкус. Вкус оказался неожиданным, исключительным и оригинальным. Тогда он сделал осторожный и бдительный глоток. А затем залпом выпил все, что было в банке.