Вечерний Чарльстон

Да и ютились те из них, кто был в третьем классе – а таких было большинство – в крохотных кубриках, часто с другими семьями. Они делили койки с детьми, скверно питались и даже не имели права выйти на свежий воздух. Второму классу было чуть получше – на палубу их пускали, пусть и в строго определенные часы, кормили их прилично, и к их услугам была небольшая библиотека и даже музыкальный салон, где стояло расстроенное пианино. А еще они иногда могли пользоваться баром для пассажиров первого класса, а также читальным залом нашей библиотеки. Откуда мне все это известно? Пассажирам первого класса после посадки – и перед тем как впустили других – устроили тур «по всему пароходу», наверное, чтобы мы могли оценить разницу.

Ведь у нас были большие и фешенебельно обставленные каюты, собственная столовая с французским поваром, раз в неделю – обед с капитаном корабля, а также неограниченное право на пребывание на палубе. Кроме того, только для первых двух классов имелась возможность пройти через иммиграционные и таможенные формальности на борту корабля – пассажирам третьего класса необходимо было пройти через огромные очереди в «Замок Клинтон», бывший артиллерийский форт, ныне приспособленный для приема новых иммигрантов [28] .

28

Замок Клинтон существует до сих пор, но сейчас там музей, а также причал для кораблей на остров Эллис и к статуе Свободы.

Мелодичный звон колокола у столовой пригласил нас всех – по крайней мере, тех, кто путешествовал в первом классе – на бокал шампанского в ознаменование начала нашего вояжа. Я задумался, нет ли среди нас агентов моего знакомого Маффи Ротшильда. Дама с бриллиантовой брошью и ее муж во фраке и с тростью? Толстяк, рожа которого так и кричала «то ли банкир, то ли фабрикант, то ли чиновник на высоком посту»? Две дамы – одна, в черном, богатая вдова, другая – скорее компаньонка, чем дочь, слишком уж она подобострастно смотрит на первую? Молодой человек со скучающим видом и физиономией избалованного плейбоя? Все остальные, кроме меня, были как две капли воды похожи на кого-нибудь из этих категорий, разве что с некоторыми путешествовали юные девушки, по внешнему виду и поведению которых было видно, что они либо дочери, либо племянницы. Нет, подумал я, вряд ли кто-нибудь из них работает на Маффи.

Впрочем, как ни странно, хоть Майер Амшель и принадлежал к враждебной мне группировке, лично мне он был симпатичен. Мне даже почему-то казалось, что он сделает все, чтобы с моей скромной персоной ничего плохого не случилось. Если, конечно, его послушают… А что он следит за мной – как говорится, к гадалке не ходи. Но если в первом классе его агентов, похоже, нет, то что, если этот человек путешествует во втором классе? Посмотрим, кто ходит в наш бар в те часы, когда им тоже разрешено. То же и про палубу. Вряд ли этот шпик попрется в библиотеку, хотя, конечно, и это нельзя сбрасывать со счетов.

Небольшой оркестр заиграл вальс, и молодая девушка – типичная датчанка, лет, наверное, восемнадцати, льняные волосы, голубые глаза, вот только лицо подкачало – слишком уж оно напоминает валькирию – подошла к молодому человеку, но он ей, судя по всему, отказал. Тогда она просительно посмотрела на меня. Я подошел, представился и галантно (как мне казалось) предложил ей руку, и мы закружились на небольшом пространстве, отведенном для танцев. Когда объявили новый танец, я хотел было вернуться к бару, но она так умоляюще посмотрела на меня, что я остался с ней до того момента, когда оркестр ушел на перерыв.

– Господин баронет, – улыбнулась она. – А вы… женаты?

– Увы, – вздохнул я. – Недавно овдовел…

– Как жаль… – и она, согласно правилам приличия, сделала книксен и удалилась, бросив на прощание: – Мне так было с вами хорошо, господин баронет!

– И мне с вами, фрихерринне [29] Кнагенхелм. Если вам нужен партнер для танцев, я всегда к вашим услугам!

– Благодарю вас, господин баронет!

Когда я выходил из зала, я почувствовал чей-то взгляд, но не обернулся, а, как меня учили, посмотрел на море и боковым зрением заметил некого молодого человека, судя по всему, из второго класса – ведь его не было на приеме. Ну что ж, подумал я, надо будет понаблюдать за ним – вот, наверное, и человек Ротшильда. Но все равно не нужно терять бдительность – может, это и не он, а может, есть и другие. Да и Викулины агенты тоже могут появиться – но у них, как мне кажется, цель будет другая – захватить мою тушку и переправить ее в Англию. Хотя вряд ли это произойдет на борту.

29

Friherinne – баронесса (в смысле дочь барона).

Вскоре начался ужин, и, как оказалось, моими соседями за столом оказалось именно семейство Кнагенхелмов. Узнав мою фамилию, фрифру [30] Кнагенхелм сказала с удивлением:

– А не про вас ли писали в «Berlingske Politiske og Avertissementstidende [31] »? Что вы бежали из лондонского Тауэра, и что ходят слухи, что вы – любовник королевы Виктории?

– Никогда не читайте перед едой датских газет… Единственное, что в этой истории правда, это то, что я недавно путешествовал по Англии и Шотландии, фрифру Кнагенхелм, был действительно принят ее величеством и даже получил из рук королевы титул баронета.

30

Frifrue – баронесса (в смысле жена барона).

31

Старейшая газета в Дании, ныне известная просто как Berlingske.

Я увидел, как и у фрихерра [32] , и у фрифру насупились брови – мол, богатый бездельник купил себе титул. Хотя, если честно, их предок, Нильс Тюгесен Кнаг, стал фрихерром Кнагенхелмом чуть больше столетия назад за «услуги, оказанные королевскому дому», – так что и они не принадлежат к «древнему» дворянству. Но я продолжил:

– Но насчет любовника… увы, должен вас разочаровать. Я, видите ли, был женат, жене был верен, но недавно овдовел. Именно поэтому я принял решение перебраться в Североамериканские Соединенные Штаты, ведь в Европе все напоминает мне о моей несчастной супруге.

32

Friherre – барон.

– И чем же вы собираетесь заниматься в Новом Свете? – голос фрихерра стал ледяным.

– Я предприниматель, фрихерр. А там, как говорится, самое место для человека с деловой хваткой.

После этого и фрихерр, и фрифру стали смотреть на меня с презрением – как на плебея, посмевшего за деньги войти в их круг. Но фрихерринне начала глазеть на меня с любопытством – вне всякого сомнения, она не слыхала раньше про «любовника королевы» и не поверила тому, что я наплел ее родителям.

А я вдруг загрустил. Когда я еще увижу мою Катеньку… Когда мне принесли портфель с деньгами и украшениями – там были-то лишь перстенек и ожерелье, оставшиеся у нее из прошлой жизни, наверное, чтобы я ее не забывал – мне стало весьма грустно. Ведь я и правда не увижу ее очень долго – несколько месяцев, а то и год-другой.

Фрихерр с семейством ушли к себе в каюту, напоследок удостоив меня еле заметного кивка – только фрихерринне чуть отстала, повернула голову и улыбнулась – и сразу же налетела на пиллерс [33] .

– Ты вообще смотришь, куда идешь? – что-то в этом роде прошипела по-датски фрифру. Фрихерринне лишь пробормотала что-то покаянным тоном, но фрифру продолжала вполголоса ее пилить. Я же отправился в корабельный бар. Увы, он был забит – только что началось время, когда пускали и второй класс, – но я сказал швейцару, что я из первого класса, и он каким-то образом нашел для меня место у одного из столиков. Мне вновь показалось, что кто-то меня пристально изучает. Боковым зрением я вновь увидел все того же самого человека, которого я подозревал в работе на Ротшильдов. Конечно, можно было подумать, что он заинтересован во мне потому, что разделяет «прогрессивные ценности», но все-таки это был девятнадцатый век, и подобные «разделители», как правило, этим не «гордились», в отличие от их последователей конца двадцатого и начала двадцать первого века.

33

Колонна, поддерживающая палубу (морск.).

Когда я вышел, мне показалось, что кто-то крадется за мной следом. Я зашел за пиллерс, развернулся и посмотрел назад – чья-то фигура юркнула за поворот. Единственное, что я заметил, это то, что он был повыше человека, которого я подозревал в работе на Ротшильда.

3 марта 1854 года.

Недалеко от Кристиансанда.

Борт парохода «Роскильде».