Вечерний Чарльстон

– Вы правы, – задумчиво произнес великий визирь. – То, что вы предлагаете нам, весьма заманчиво. Я думаю, что мне потребуется какое-то время для того, чтобы обсудить все здесь сказанное с моим повелителем. Поэтому я попросил бы вас задержаться на какое-то время в Эрегли. Ожидаю, что уже скоро я смогу сообщить вам решение падишаха. Смею надеяться, что оно вас полностью устроит.

18 марта 1855 года.

Османская империя. Эрегли.

Майор Гвардейского Флотского экипажа

и офицер по особым поручениям

Министерства иностранных дел

Российской империи

Павел Никитич Филиппов

Мы с Николаем Шеншиным уже второй день откровенно валяли дурака в ожидании приглашения на аудиенцию к великому визирю. Я уже успел привыкнуть к тому, что у турок все государственные дела идут не спеша, можно сказать даже, с ленцой. Недаром османские чиновники снисходительно посмеивались над нами, европейцами. Дескать, куда вы спешите, неразумные, любое важное решение должно вызреть, и лишь потом вынесено на всеобщее обозрение. Может, в их рассуждениях и есть некая сермяжная правда, но все равно, иметь дело с османами – сущая мука.

Мы побродили по городу, посетили местную достопримечательность – хеттский барельеф, на котором был изображен какой-то древний царь, преклонивший колени перед верховным божеством древних хеттов. Полюбовавшись на творение древних каменотесов, мы вернулись в Эрегли, где решили посетить местный базар и приобрести несколько безделушек – сувениров для своих знакомых.

Понятно, что передвигались мы вне пределов нашей резиденции с охраной – «Большая игра» была в самом разгаре, и инглизы с преогромнейшим удовольствием напакостили бы нам при первой же возможности. Обычно нас сопровождали трое-четверо бойцов из числа морпехов и несколько надежных джигитов из кавказских народностей, знающих турецкий язык. Двигались мы, конечно, не толпой, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Соответственно проинструктированные охранники шли впереди, сбоку и позади нас. Мы же в обычном цивильном костюме изображали двух состоятельных вояжеров, путешествующих по Турции в поисках восточной экзотики.

Помимо нашей охраны, нас сопровождали и люди Мустафы Решид-паши. Великому визирю отнюдь ни к чему были какие-либо неприятности, которые вполне могли случиться с посланниками «Ак-падишаха». Мы прекрасно понимали нашего гостеприимного хозяина, но вертящиеся вокруг нас якобы «водоносы» и якобы «продавцы лепешек» порядком нас нервировали.

– Послушай, Павел, – проворчал Шеншин, в очередной раз едва не столкнувшись с очередным турецким «секьюрити», – еще немного, и я начну раздавать им подзатыльники. Нажаловаться на них, что ли, великому визирю?

– Николай, – вздохнул я, – помнится, в салунах американского Дикого Запада на стенах висела такая вот табличка: «Не стреляйте в пианиста – он играет, как умеет» [46] . Примерно то же можно сказать и о здешних охранниках – они работают, как их учили. А, судя по всему, учили их очень скверно.

Шеншин рассмеялся и перестал бросать косые взгляды на турок, которые продолжали виться возле него, словно мухи вокруг кружки со сладким чаем.

Мы зашли в кофейную и выпили по чашечке обжигающего и ароматного кофе. По совету хозяина мы, прежде чем начать дегустировать сам кофе, сделали по глотку холодной, удивительно чистой воды.

46

Считается, что придумал это Марк Твен, а широкую известность эта табличка получила после того, как про нее написал Оскар Уайльд во время своего американского турне.

– Пусть вкус моего кофе вспомнится вам и через сорок лет, – с поклоном произнес старый турок.

Мы с Николаем с удовольствием выпили божественный напиток, после чего направились в сторону базара. Как оказалось, нас там уже поджидали…

Все же в том, что турецкие охранники несли свою службу из рук вон плохо, были и определенные преимущества. Мы успели запомнить их в лицо, и потому появление новых персонажей нас насторожило. Я постучал пальцем по микрофону гарнитуры портативной радиостанции и предупредил наших парней:

– Всем внимание, похоже, что на сцене появились новые действующие лица.

Незаметно толкнув в бок Шеншина, я расстегнул сюртук и сунул руку под мышку, нащупав рукоятку «Грача» [47] . Тут-то все и началось. Турки весьма бандитского вида, выхватив из рукавов халатов короткие кривые кинжалы – «ханджары», – расталкивая народ, снующий у базара, бросились к нам. То, что они не издавали, как это было принято у местных уголовников, душераздирающие вопли, как и то, что почти ни у кого из них в руках не было пистолетов, говорило о том, что они решили взять нас живыми, не поднимая лишнего шума. Только мы с Шеншиным не были согласны на подобное развитие событий.

47

Пистолет Ярыгина «Грач» – 9-мм самозарядный пистолет российского производства.

Спасибо людям великого визиря – они не испугались и вступили в схватку с нападавшими, коих оказалось довольно много – примерно два десятка. Почти все они погибли, но своим сопротивлением позволили нам приготовиться к отражению нападения.

Нашим морпехам было очень трудно вести бой среди толпы насмерть перепуганных людей, метавшихся перед ними и служивших чем-то вроде живого щита для бандитов. Мы же с Николаем, прижавшись друг к другу спинами, одиночными выстрелами валили тех из нападавших, кому удавалось прорваться через толпу к нам.

Вот передо мной возникло искаженное от ярости лицо турка, размахивавшего двумя ханджарами. Одет он был достаточно прилично, из чего я сделал вывод, что это один из главарей бандитов.

«Хорошо бы взять живым этого красавчика и узнать, кто ему велел нас захватить», – подумал я.

Я всадил несколько пуль в плечи нападавшего, после чего тот выронил свои кинжалы и мешком свалился на землю. А вот Шеншин, не страдая приступами гуманизма, всадил пулю из французского револьвера в лоб краснорожего громилы, который, выставив вперед здоровенный нож, словно таран, пытался пробить к нам.

Схватка с подосланными англичанами бандитами (а кто еще мог их на нас науськать?) продолжалась всего несколько минут и закончилась почти полным истреблением неприятеля. Вполне возможно, что среди поверженных злодеев были и «двухсотые», но это выяснится позже, когда здешние компетентные органы совместно с нашими ребятами проведут селекцию и первоначальный обыск участников покушения.

«Надо будет попросить наших с ходу изолировать всех раненых бандюков, – подумал я, – а то, боюсь, они могут скоропостижно сложить ласты».

– Надо сообщить о случившемся великому визирю, – озабоченно произнес Шеншин. – Если британские агенты пронюхали о нашем появлении здесь, то они могут разузнать и о том, что Мустафа Решид-паша снова приедет сюда. И они не упустят шанс его убить. Что было бы очень прискорбно для нас.

– Да, пожалуй, ты прав, – кивнул я. – Пойдем-ка домой и по рации свяжемся с Эскишехиром. Как говорили древние: «Praemonitus, praemunitus» [48] . А оружие всем нам теперь нужно держать наготове…

48

Предупрежден – значит вооружен (лат.). На самом деле выражение это появилось лишь в шестнадцатом веке.