Вечерний круг. Час ночи

– Как так! Числится за аттракционами, которые у нас тут на набережной. В качестве рабочего по посадке в эти люльки, видел?

– А сейчас его где искать, там?

– Что ты! Он уже небось освобождение отмечает.
– Филипенко, усмехнувшись, махнул рукой.
– Его сейчас с собакой не найдёшь.

– Ну, хоть как он выглядит, на всякий случай опиши.

Филипенко, как мог, описал симпатичную и щеголеватую Гошкину внешность, отметив при этом недобрый, вороватый взгляд его прищуренных, небесно-голубых глаз.

– Вот что, Николай, - задумчиво произнёс Лосев, глядя в окно.
– Пришла мне в голову одна идея. Сегодня вечером я… - И Лосев коротко изложил свой план.

Филипенко, выслушав, покачал головой.

– В войну это называлось «вызвать огонь на себя», так, что ли?

– Именно. И тем демаскировать противника. Вот такая идея.

– Опасно всё же. Ведь ты небось захочешь один идти?

– Иначе нельзя.

– А группа прикрытия?

– Исключается, сам понимаешь.

– Ладно, договорились.

– Тогда я двинул. Вечером жди.
– Он приветственно взмахнул рукой.

Лосев всё же решил ехать на работу. Но уже по дороге, на перроне станции метро, он передумал. Ему вдруг пришла в голову новая мысль. Ведь дела с Витькой Коротковым далеко ещё не закончены. И не потому только, что не всё удалось у него узнать, не во всём он признался, но и сам Витька заинтересовал Лосева. Ну, осудят его. Но через два, три года, даже пять лет он, как и другие, ему подобные, всё равно снова вернётся домой. Домой! Каким же он вернётся? И когда прививать ему что-то новое, хорошее, когда начинать? Потом? После суда? В колонии? Нет-нет. Виталий уже успел в этом убедиться. Потому что самые мучительные, самые страшные часы такой «новичок», как Витька, переживает сейчас, сразу после ареста.

Вот о чём подумал Лосев на шумном, суетном перроне метро, когда подошёл уже поезд и раздвинулись дверцы вагонов. А что, если заехать домой к Витьке, прямо сейчас? Виталий мельком взглянул на часы. Время есть. Ну, мать, возможно, на работе. Так просто посмотреть на двор, на дом, зайти в квартиру, поговорить с кем-то, оглядеться, посмотреть на сестрёнку хотя бы.

Виталий уже знал, как много говорит о человеке его жильё, если, конечно, уметь смотреть.

И потому подземный маршрут Лосева решительно изменился и в конце концов привёл его на станцию метро «Сокольники». Дальше следовало уже сесть в троллейбус, который вскоре и довёз его до нужной улицы.

Обширный двор, куда он через минуту зашёл, был полон суеты, звонких детских голосов.

За жидкой стеной зелёного кустарника виднелся дом, всего в три этажа, совсем старенький, обветшавший.

Лосев поднялся на второй этаж и сверился с номерами квартир. Судя по спискам жильцов на каждой из дверей, квартиры в доме были коммунальные, на несколько семей, и к Коротковым, например, требовалось звонить три раза.

Высокую, тяжёлую дверь, обшитую по краям войлоком, открыли сразу, не успел ещё прозвенеть третий звонок. На пороге Виталий увидел маленькую, черноглазую девчушку в зелёном платьице, пухленькие руки и щёки у неё были вымазаны чем-то сладким и клейким. Она с удивлением задрала вверх голову, чтобы рассмотреть Лосева, и важно объявила:

– Я таких длинных ещё не видела.

– Я длинный, а ты Лялька, верно?
– улыбнулся Виталий.

– Верно. Это у тебя такая кличка, Длинный?

– А разве у всех должна быть кличка?
– спросил он.

– Не, - закрутила головой девочка.
– Это только у Витькиных ребят.

– А мама дома?

– Не. Она в магазин пошла. А ты к ней?

– К ней.

– В очередь ста-ановись!
– весело и заученно закричала девочка и звонко рассмеялась беззубым ртом.

– А за кем?
– поддержал шутку Виталий.

– За дядей Севой, вот за кем!

– Ладно. Я маму дождусь, можно?

– Пойдём, - охотно согласилась девочка и добавила озабоченно, явно подражая кому-то из взрослых: - Соседей никого нет, слава богу, зараз этих.

– Почему же «зараз»?
– удивился Виталий, заходя в просторную переднюю и прикрывая за собой дверь.

– Дядя Сева их так называет.

– А Витя?

– Не. Он дядю Севу только так называет.
– Она понизила голос и погрозила Виталию пальчиком.
– Только ты не говори это никому. А то дядя Сева драться будет.

«Весёленькая тут ситуация, - подумал Виталий.
– И девчушка в курсе всех дел».

Девочка между тем провела его в комнату возле самой входной двери. Комната оказалась большой, с одним широким окном. Громоздкий платяной шкаф делил её в глубине, возле окна, пополам, и обе эти половинки отгораживала от остальной комнаты тёмная, глухая занавеска. Получалась как бы общая столовая и две спальни.

– Ты где спишь?
– спросил Виталий, подсаживаясь к столу.

– А вот здесь, около стола, - ответила девочка и взялась обеими руками за банку с джемом, стоявшую на столе (этим джемом она, вероятно, и перепачкалась).

– А мама разрешила его сейчас есть?
– укоризненно спросил Виталий.

– Ха!
– насмешливо усмехнулась Лялька, точно так, как утром усмехался Витька.
– А это её? Вот так. Усёк?

Она повторяла Витькины словечки.

– А что же мне надо усечь?
– улыбнулся Виталий.

– А то. Это Витька мне купил. Хочешь, угощу?

– Нет, спасибо.

Девочка забралась на стул и, потянувшись за ложкой, спросила, считая, видимо, нужным развлечь гостя:

– Ты кошек боишься?

– Нет.

– Я тоже. Но у Ритки такой кот - испугаешься. Глаза горят, сам чёрный, и одно ухо рваное. Интересно, он мальчик или девочка?

Виталий между тем незаметно оглядывал комнату. Длинная занавеска была сейчас отдёрнута, чтобы дневной свет проникал на эту половину комнаты. Было ясно, что в одной спаленке, на широком небрежно застеленном байковым одеялом матраце спала мать со своим, очевидно временным, мужем, а за шкафом спал Витька. Там на четырёх ножках стоял узкий матрац, тоже прикрытый одеялом. На стенке шкафа - дверцами он был повёрнут к спальне матери - висел на плечиках Витькин синий выходной костюм, а рядом кнопками были прикреплены в ряд три разной величины фотографии. Виталий пригляделся: на одной из них, самой большой, была снята футбольная команда после матча, один ряд игроков сидел на корточках, второй стоял, а перед ними на земле красовался большой кубок. Лица ребят сияли.

– Где тут Витька, ты знаешь?
– спросил Виталий, кивнув на фотографию.

– Пустяки дело, - важно объявила Лялька, облизав ложку, и сползла со стула.

Виталий вслед за ней подошёл к фотографиям.

На совсем маленькой, паспортной, фотографии, которую он не мог разглядеть издали, была снята девушка. Фотографию эту Витька почему-то обвёл широкой чёрной рамкой, нанесённой, видимо, тушью прямо по стенке шкафа. «Умерла эта девушка, что ли?» - с недоумением подумал Виталий.

– Вот он, Витька, гляди, - сказала Лялька, приподнимаясь на цыпочки и тыча перепачканным пальцем в фотографию.