Вечером осени
Шрифт:
– …и этим летом закончил универ, сейчас работаю.
– Интересная работа? – спрашиваешь, стрельнув в меня взглядом.
– Как сказать… – Пинаю попавшую под ноги веточку, отлетает в цветную листву на обочину тротуара.
– А почему у тебя шнурки болтаются?
Действительно? Смотрю на кроссовки.
– А что?
– Да так… – Снова смеёшься и глядишь на меня.
Останавливаюсь, приседаю и начинаю заправлять шнурки. Ты не замедляешь шаг – идёшь вперёд. Приходится догонять.
Наша первая встреча – не считая той дождливой – спустя три недели после знакомства в интернете. Перед прогулкой я стоял у твоего подъезда,
Да, у меня случилось всё банально: влюбился с первого же взгляда, как в слащавой мелодраме или какой-нибудь лавбургерской книжонке. Начал заикаться, заговариваться, а ты терпеливо слушала меня и многозначительно молчала. На мои вопросы отвечала односложно, скромно улыбалась.
По приезде домой сразу пишу тебе ВКонтакте. Замечаю, что обновила аву: сфоткалась с моей розой. Чуть не мру от счастья.
Ко второму свиданию покупаю маленького говорящего мишку, держащего цветок. Вручаю тебе и… беру за руку. Твоя ладонь и пальцы холодные. Поднимаю их и начинаю греть дыханием.
– Дима! – вскрикиваешь ты, засмеявшись. – Прекрати!..
Но я продолжаю, пока не согрел. А потом долго извиняюсь, что так засмущал.
Мы идём по парку. Справа дорога, от шума которой разговаривать толком не получается. А слева – чугунная ограда из сплетённых лепестков. За ней – роща. Я обнимаю тебя за плечи, прижимаю к себе. Ты вновь скромно молчишь, лишь изредка отвечаешь на вопросы, а я всё говорю и говорю. Рассказываю, что пишу книгу о любви, где сюжет разворачивается в предновогоднем городе, и главную героиню зовут Катерина. Она – певица. А главный герой – писатель – влюблён в неё.
– В общем, – говорю, – допишу и дам почитать.
Ты улыбаешься, киваешь. Твоя чёлка чуть сбивается, и ты лёгким движением поправляешь.
Завитки ограды, подражая живому, растут бесконечной цепью, но встречаются прорехи – калитки без ворот. Мы проходим мимо одной из них, и вдруг ты выдаёшь:
– Пойдём в лес!
Гляжу на тебя. Увидев взгляд, направленный на тропу, уводящую в тень парка, не могу сдержать смех.
– А вдруг я маньяк!
– Ах-ах, нет! – Ты отодвигаешься, но я обнимаю крепче, взяв за талию.
– А всего ничего меня знаешь и – в лес!.. – замечаю я.
– Ты же хороший, вижу это.
Чувствую, как ты расслабляешься под моей рукой и прижимаешься ко мне.
***
В пятнадцать я видела мир совсем не так, как видели его мои подружки: на уме у них уже каблуки, мини-юбки, вставки под лифчик и ухажёры. В почёте были ухажёры старше на три, пять, а то и семь лет. Считалось, что если на пятнадцатилетнюю девчушку посмотрит парень лет двадцати, то девчушка – авторитет с крышей. Я в том возрасте думала совсем о другом. Мне всё как бы погулять во дворе, на качели покачаться, зимой— с горы съехать, а домой вернувшись – Лялю куклу мою понянчить, да Барби нарядить.
И ещё: видела, как мои недавние подруги после какой-нибудь ночной гулянки начинают гнить. Да, прямо там гнить, под мини-юбкой. Не видела это напрямую, но… не знаю, будто внутренним взором. И стала замечать парней, у которых на меня горят глаза. В буквальном смысле, таким огнём как в печке. У некоторых даже шёл дым. У многих в районе штанов тоже что-то подгнивало.
А ещё начала бояться
домового. Ночами, бывало, придёт ко мне, одеяло уберёт и гладит по спине. Нежно так. А мне и боязно, и приятно. Руки у него мохнатые, как лапы у кота, и дыхание горячее-горячее! Лежу с закрытыми глазами, а уже мОчи нет – открою, его и след простыл.Ещё боялась бабку-огородницу. Как-то в сумерках пошли с братом домой через чужие огороды. И выбесил он меня, как обычно, ныл чё-то, я и пригрозила ему бабкой той. А бабка – легка на помине – выскочила, и за нами! Братец тогда маме на меня нажаловался, а мама мне взбучку устроила, и, шлёпая, молитву всё читала.
Однажды в школе я сказала училке, что у неё над головой чёртик витает, что не к добру. Она-то и отправила к врачам. Врачи меня в своей больнице обвешали приборами, что-то всё замеряли – с умным видом – а я сидела да ногами болтала. Потом позвала меня из палаты психологичка и спрашивает: ты правда что-то видишь? Вижу, отвечаю, со зрением у меня всё хорошо! Но она не про то спрашивала, а про чертей этих, бабок-огородниц да домовых. А то, что у неё самой глаз на меня горит и под юбкой гниёт, так я промолчала вовсе. Нет, говорю ей, ничего такого я не вижу. А она: да зачем же тогда говорила, что видишь? Я ей: так, просто!
И отпустили.
***
– Что с тобой? – спрашивает Саня, сворачивая на трассу.
– Всё хорошо, – отвечаю, смотря на далёкие огоньки города.
– Лыбишься всю дорогу, как идиот.
Молчу.
– Колись давай. – Он тыкает меня в плечо. – Опять Алёна что ли?
– Нет! – смотрю на друга. Тот следит за дорогой, обгоняет. – С чего ты взял?
– Не слепой, – усмехается он. – Ты такой всегда, когда у тебя появляется девушка.
Поток машин становится гуще. Приближаемся к городу.
– Может быть, – вздыхаю. Мысли о вчерашней прогулке не отпускают.
– И… как её зовут?
– А что? Ещё ничего не ясно…
Телефон в руке гудит. Смс от тебя: «Чем занят?))»
– Когда ты, наконец, норм мобилу купишь? – Саня взвешивает свой айфон. – Я десять лет назад такую же нокию выкинул.
– После армии и возьму, – говорю, набирая ответ. Т9 помогает.
– Точно, ты ж через две недели свалишь… – Друг выкручивает музыку почти на максимум – кузов машины дрожит от басов – но тут же убавляет, спрашивает: – И зачем тебе девушка, если скоро уйдешь?
– Тебя забыл спросить.
– Думаешь, ждать будет? Месяц отношений…
– А вот это уже наше с ней дело.
Саня качает головой, усмехается.
– Просто ты влюблённый идиот.
– От идиота слышу.
Мы – уже в центре, катим мимо ЦУМа. Сквозь шум машин доносится смех компаний – один из последних тёплых вечеров все проводят на улице.
– Насте нужно что-нибудь купить, – говорит Саня. – Не с пустыми же руками…
– Здесь. – Указываю на цветочную лавку. – Притормози.
Выхожу из машины и получаю от тебя второе смс: «Не отвлекаю больше, развлекайся!» Пожав плечами, отправляюсь покупать цветы.
В Хуке уже все в сборе. Поправив ворот рубахи, захожу в дымный зал. Друг – следом.
– Саша, Дима! – зовёт Настя, виновница торжества. – Так долго!..
– Пробки, – говорит Саня, обнимая именинницу. – Прости.
Насте девятнадцать. Работает хостесом здесь, в кальянной, с самого её открытия. Для студентки первого курса, да ещё такой симпатичной и обходительной, работа то, что надо.