Вечно голодный студент

— Не паясничай, — попросил его Проф. — Мы пришли поторговать.

Он знаком с Джобсом по работе — раньше этот барыга трудился на том же металлургическом заводе, что и Проф, но в 90-е ушёл в «чёрную» коммерцию, в которой находится и поныне. Для него, в отличие от абсолютного большинства людей, почти ничего не изменилось, а даже наоборот, стало только лучше.

Сейчас у него вся семья при деле — сыновья и дочери производят самогон, братья и племянники в охране или в логистике, а жена за бухгалтера.

— Что предложите? — спросил Джобс.

— Есть шестьдесят восемь блоков «Мальборо» красного, — сказал ему Проф. — Нужен качественный самогон.

— Цены знаешь? — поинтересовался Джобс.

— За «качество» — три блока, за «очистки» — блок, — кивнул Проф. — Нам нужно «качество».

— Правильно, — улыбнулся серийный самогонщик и защёлкал клавишами калькулятора. — Так, ерундистика какая-то получается… Ладно, за оптовую закупку и в память о нашей давно минувшей молодости, сделаю тебе скидку и выдам двадцать три литра качественнейшего «Айфона», хе-хе-хе!

К сожалению, для Джобса, чтобы гнать хороший самогон, нужно очень много сахара, но он не растерялся в первые недели зверопокалипсиса и мигом скупил весь сахар, который только смог найти. А когда стало очевидно, что ничего не наладится и поставок сахара больше не будет, он перепрофилировался на производство самогона из разных очисток и подгнивших фруктов.

Сейчас в его ассортименте есть самогон «Айфон», производимый из сахара, а также самогон «Айпод», из подверженных брожению пищевых отходов.

Просто мясо, как сказал Проф, он менять на свой самогон отказался, потому что с ним слишком много возни и накладных расходов, но выразил готовность к обмену на сигареты и золото. Золото — это не вариант, поэтому оставались только сигареты.

В нашем кругу общения есть только один человек, обладающий большими запасами сигарет — прапорщик Сивухин, поэтому мы обратились именно к нему.

— За качество товара ручаешься? — спросил Проф, когда охранники Джобса принесли в помещение четыре пятилитровых баклажки и три литровые бутылки.

— Мне дорога моя репутация, — ответил на это Джобс. — Сам знаешь, как я помогу своим конкурентам, если начну торговать дерьмовым самогоном.

Тем не менее, Проф лично понюхал содержимое каждой баклажки и бутылки. Как опытный сомелье, он придирчиво оценил букет, чтобы быть уверенным, что нам не подсовывают палёнку.

Люди никогда не перестанут бухать. Фабричный алкоголь сейчас либо глубоко в «стратегическом резерве», либо давно выпит, поэтому освободившийся рынок быстро занял самогон, на безальтернативной основе. И такие люди, как Джобс, процветают, как никогда раньше — власти смотрят на это широко закрытыми глазами, потому что алкоголь, для многих, является единственным средством, помимо наркотиков, чтобы справиться со стрессом.

— Будут деньги — приходите ещё! — довольно улыбнулся Джобс.

Грузим самогон в Кадди и сразу же уезжаем.

Скоро начинается рабочее время — майор будет крайне недоволен, если мы опоздаем.

А на автовокзале уже ажиотаж. Какая-то группа рейдеров привезла тушу броника…

Среди КДшников вижу ту ушастую розовоголовую — она сидит на крыше кузова Газели, с АК-12 на коленях и сигаретой в зубах.

Её соратники активно рубят покойного броника, лежащего на растянутом брезенте, на куски.

Вокруг, на почтительной дистанции, столпились гражданские. К столу, за которым сидит мужик со шрамированным лицом, сформировалась очередь — этот мужик выдаёт людям кости. Как я понял, бесплатно.

К столику с мясом, за которым сидит мужиковатого облика женщина с костяными шипами, торчащими из коленей и локтей, тоже есть очередь, но гораздо меньшей длины.

Паркуемся в паре десятков метров от их Газели и открываем двери. До нас доносится запах крови и вспоротых кишок — это бедный броник благоухает на жаре.

— Острог, Эшелон-3, — вызвал Щека штаб через «Акведук».

— Эшелон-3, Острог на связи, — почти сразу ответил майор Заякин. — Вы на автовокзале?

— Так точно, — подтвердил Щека.

— Задач ещё нет — ожидайте, — сказал майор.

— Принято, Острог, — ответил наш бывший дотер. — Конец связи.

Фура выходит и закуривает свой «Полёт».

— Зачем ты куришь? — спросил Щека. — Всё равно рака не будет.

— По-твоему, я ради рака курю? — нахмурилась Фура.

— Ну, я не знаю, — усмехнулся он.

— Проф, — обратился я к нашему командиру группы. — Как думаешь, что за план у командования?

— Насчёт чего? — уточнил он.

— Насчёт устойчивого выживания города, — пояснил я. — Со стеной всё понятно — это удешевит оборону, и большая часть зверья просто не рискнёт связываться с городом. Но где они собираются брать еду, чтобы прокормить всю эту уже голодающую прорву народа?

По прикидкам капитана Юртова, с которым я общался вчера вечером, в городе сейчас проживают около 200 тысяч жителей, то есть, сильно меньше половины от исходной численности.

Основная масса людей погибла в первые дни, когда действовали домашние животные и люди на колёсах рванули прочь из города, показавшегося им слишком опасным…

Сейчас люди тоже умирают — в основном бродяги, ищущие съестное и ценное в «дикой зоне», кто-то умирает от голода, а кого-то убивают в ходе разборок или грабежей. Власти стараются поддерживать порядок, но ситуация с продовольствием критическая, поэтому даже страх смертной казни не отвращает людей от совершения преступлений.

Помимо бродяг и случайных людей, регулярно умирают члены отрядов ополчения, стоящие на передовых рубежах городской обороны. То есть, население неуклонно убывает, по целому ряду причин.

— Я не знаю, — ответил Проф. — Спрашивал накануне разных людей и они выдвигают разные версии. Кто-то утверждает, что после формирования крепкой опорной базы, высвобожденных военных будут отправлять в тайгу, охотиться на зверьё, а кто-то говорит, якобы в области ещё есть хранилища Росрезерва, помимо того, с которого мы все до сих пор кормимся.

— Как думаешь, оно есть? — спросил я.

— Знаешь, мне, чего-то, не докладывали, — улыбнулся Проф.

— А власти могут знать о существовании хранилищ? — задал я следующий вопрос.