Вечно голодный студент

Вооружён он не автоматом, а помповым дробовиком. Это странно.

— Да, — показал я документ.

— Проходи, — кивнул он, не став смотреть в мой паспорт. — Увидишь вывеску «Одежда» — там кадровики.

— Спасибо, — поблагодарил я его и прошёл в бывший магазин.

У стены с вывеской «Одежда» размещены три стола с короткими очередями из разношёрстно одетых мужчин перед ними.

Мне нужен правый стол, на котором стоит табличка со списком гражданских профессий, среди которых есть разнорабочий.

Центральный, как я понял, для специалистов, а левый стол — для кандидатов в ополчение.

Передо мной шесть человек, поэтому пришлось подождать.

— Паспорт, — потребовала женщина в военной форме.

Передаю ей документ. Женщина раскрывает его и изучает, после чего поднимает взгляд на меня.

— Константин Васильевич Новиков, 08.09.2004 года, — произнесла она. — Учился где-нибудь?

— В КГПИ, на менеджера, — ответил я. — Но не доучился — скоро должен был быть диплом.

— Разнорабочим, значит, — пришла к выводу женщина.

— Да, — кивнул я.

Нет никаких других опций.

— Запишем тебя в бригаду аварийно-восстановительного обслуживания, — сказала она и начала стучать по клавиатуре. — В шестом отряде будешь работать. Рабочий график — 6/1, рабочий день — 12 часов. Положено двухразовое питание — кормят сытно, поэтому голодать не будешь.

— Кормят — это и есть зарплата? — уточнил я.

— Да, — подтвердила женщина. — Но после снятия режима ЧС будет произведена оплата по 1 МРОТ за каждый отработанный месяц.

— Ага… — произнёс я.

— Устраивает? — уточнила она. — Мне продолжать вбивать тебя?

— Устраивает… — ответил я без особого энтузиазма.

Она кивнула и продолжила стучать по клавиатуре, результатом чего стал выехавший из принтера лист бумаги, который она поместила в пожелтевшую папку, которую подписала моим ФИО. После этого она отсканировала мой паспорт и поместила копию в ту же папку.

— Судимостей нет? — спросила она.

— Нет, — ответил я. — А вы разве не можете посмотреть у себя в базе?

Женщина промолчала и продолжила печатать.

Видимо, не могут — возможно, федеральная база навернулась или что-то ещё случилось.

— Хронические болезни есть? — задала она следующий вопрос. — Грыжа?

— Нет, — ответил я.

— Подпиши, — протянула она мне только что распечатанный лист.

В шапке написано, что это «Договор об ответственности». Текст гласит, что я предупреждён об опасности, претензий не имею. В конце есть ссылка на УК РФ, статью 356.1. «Мародерство».

Внимательно читаю и подписываю.

— Не советую присваивать ничего, что «плохо лежит», — предупредила меня женщина. — Гражданского суда не будет — только военно-полевой суд.

— А уже были случаи? — поинтересовался я.

— Были, — ответила она. — И закончилось всё плачевно — недавно расстреляли троих мародёров. Лучше даже не задумывайся ни о чём таком. Иначе придётся пожалеть.

— Да я бы и не стал, — сказал я.

— Вот договор — подпиши оба экземпляра, — передала она мне только что распечатанные документы.

Подписываю во всех местах, отдаю ей, она подписывает и ставит печати, а затем отдаёт мне один экземпляр.

— Иди вон к той группе людей — это шестой отряд БрАВО, — велела мне женщина. — Дальше скажут, что делать.

— Спасибо, — поблагодарил я её и направился к троим парням и одному мужику, слушающим какого-то дядю в форме.

— … на проспекте Дружбы, — вещал форменный дядя. — Работа психически тяжёлая, поэтому вам будет положена надбавка в виде усиленного пайка за каждый день работы.

Подхожу к парням и становлюсь рядом с ними. Они посмотрели на меня, но не сказали ни слова.

— Филонить не советую, потому что у нас режим чрезвычайной ситуации и сюсюкать с вами, как с детьми неразумными, никто не будет, — предупредил нас военный. — Не будете выполнять норму — будете наказаны, в соответствии с заключёнными вами договором.

В наказаниях нет ничего о телесных наказаниях, но есть лишение пайка и незачёт рабочего дня. Я что-то не особо надеюсь, что мне за каждый месяц заплатят по одному МРОТу, поэтому гораздо болезненнее будет ощущаться лишение пайка.

— Все всё поняли? — спросил дядя в форме, а затем, не дожидаясь ответа, сказал. — Тогда пошли на объект — там вас уже ждут!

Мужик, одетый в потёртую спецовку, первым пошёл на выход, а я последовал за ним — видно, что он будто бы шарит, куда идти и что делать.

Он вышел из ТРЦ и сразу же закурил.

На вид ему лет 45–50, может, чуть меньше. Он крепкого телосложения, но с небольшим пивным пузиком. На голове у него «лебединое озеро, с трёх сторон окружённое камышом», то есть, гладкая лысина. На лице густая щетина, а под глазами мешки от недосыпа или хронической усталости.

— Угощайтесь, кто курящий, — обернулся он, протянув сигарету.

Трое парней, следовавших позади меня, протянули руки и взяли по сигарете.

— Зовите меня Окунем, — сказал мужик. — Но можете Павлом Георгиевичем Окуневым. Лучше Окунем — я так больше привык.

— Константин, — представился я. — Новиков.

— Никита Жукевич, — назвал своё имя высокий парень лет восемнадцати-двадцати.

Он светловолос, стрижка модная — «шторки», на лицо простой, но одет прилично, существенно дороже, чем я.

— Вова Больц, — представился парень среднего роста, отличающийся потёртой кастомной косухой с хромированными цепями и белым черепом в короне на спине.

Лицом он кого-то мне напоминает, но не могу вспомнить. Лет ему где-то двадцать пять, есть избыточный вес, что лучше видно по его лицу — пухлые щёки.

— Артём Коновалов, — представился третий парень.

Этот одет как-то совсем не для выноса трупов: в белую футболку под джинсовой рубашкой, чёрные брюки и белые кроссовки. На голове у него каштановые волосы, мелированные, а лицо у него будто бы какое-то детское, с наивными глазами.