Вечно голодный студент
Шрифт:
Медленно ложусь на спину и закрываю глаза. Нужно отдохнуть хотя бы полчаса, а затем возвращаться к работе.
*Российская Федерация, Кемеровская область, г. Новокузнецк, проспект Дружбы, 1 июля 2026 года*
— Сёма, алло… — наконец, сумел я дозвониться до друга.
— А, здорова, родной! — обрадовался Сёма. — Ты как?
— Я в жопе, — честно ответил я. — Я попал под завал в доме на проспекте Дружбы…
— Бля-я-я… — протянул Сёма. — А чё ты там делал?
— Работал, — ответил
— Я же тебе говорил, не надо вписываться в этот блуд, — неодобрительным тоном сказал Сёма.
Я обсуждал с ним вопрос работы, он сказал, что главное — не идти к новым властям, потому что добра от них точно не будет. Так ему сказал его отец, преуспевавший, до недавнего времени, бизнесмен. А может и до сих пор преуспевающий, так как он занимался мясным бизнесом.
Может, скотина и взбесилась, но у него точно остались морозильники с тушами и всякие колбасы, стейки, нарезки…
Желудок жалобно заурчал.
— И что будешь делать? — спросил Сёма.
То есть, помощи от него можно не ожидать, ага.
— Меня поставили в очередь по спасению, — ответил я. — Буду ждать.
— На сколько хватит батареи? — спросил он.
— Ещё часов двенадцать-тринадцать, — ответил я.
— А-а-а, понятно, — произнёс Сёма. — Ладно, тогда, удачи.
Он завершил вызов.
— Пидарас… — изрёк я. — Я даже не просил ничего…
Попытка перезвонить провалилась — эта скотина заблокировала меня.
Бабушка говорила мне, что друзья познаются в беде — как же она, всё-таки, была права. Значит, Сёму из списка друзей можно вычёркивать.
Он был единственной надеждой — его отец вполне мог бы помочь мне, потому что у него точно есть ресурсы, чтобы организовать моё спасение. Но Сёма, как я понимаю, «списал» меня, даже не задумавшись.
— Не нужен мне такой «друг», — решил я для себя. — Волки в овраге более надёжные друзья, чем он.
Спрятав телефон в карман, берусь за затупившийся топор и продолжаю бить по бетону. Только сегодня я догадался, что бить лезвием — это тупо, поэтому сейчас бью обухом, что даёт лучшие результаты.
Одно крепление перил я уже выдолбил, но этого оказалось недостаточно. Уже хочется пить, а бутылка полна или пуста лишь наполовину — скорее, пуста, чем полна…
«Пессимизм», — подумал я.
Работаю так часами — положение неудобное, нога болит почти непрерывно, приходится делать паузы на повыть и поскулить от жалости к себе, ну и инструмент не тот. У Больца был с собой стальной лом — вот таким бы я справился гораздо быстрее.
Но мой дед, царствие ему небесное, привёз с собой из деревни только топор своего отца, который лежал потом на балконе десятилетия.
Бабушка рассказывала, что мой дед по материнской линии, Пётр Ефимович Скобелев, в юности уехал из деревни в Новосибирск, чтобы учиться, его поселили в бараке, он получил образование металлурга и распределился в Новокузнецк.
Потом, уже там, он женился на моей бабушке, аналогично, переехавшей из деревни. И когда родилась старшая сестра моей мамы, дедушке и бабушке дали однокомнатную квартиру, а после рождения мамы им дали другую, уже двухкомнатную. Потом родился мой дядя, и
им, через два года, дали трёхкомнатную, но уже от алюминиевого завода, но дядя прожил всего три года, а затем умер, впрочем, квартиру обратно не забрали.Моя родная тётя живёт где-то в Америке — уехала в конце 90-х годов и не общалась с мамой, поэтому я никогда не видел эту Энн Бойд. Раньше её звали Анной Петровной Скобелевой, но она вышла замуж за американца и оборвала все связи.
Бабушка со мной эту тему не обсуждала, но иногда я слышал, случайно, её телефонные разговоры с подругами — говорила им, что у Анны всё хорошо, а её муж, Питер, зарабатывает неплохо и она ни в чём не нуждается.
«Думаю совсем не о том», — подумал я, продолжая стучать по бетону дедовским топором. — «Какая тётя и её благополучие? Я глубоко в жопе!»
Ожесточённо долблю по бетону, прерываясь только на приступы жалости к себе.
На часах девять часов вечера, руки в мозолях и болят, но зато я чувствую, как ослабло давление на ногу, и она стала чувствоваться гораздо лучше. Это вселяет в меня надежду…
Делаю три маленьких глотка из бутылки и ложусь спать.
*Российская Федерация, Кемеровская область, г. Новокузнецк, проспект Дружбы, 2 июля 2026 года*
«В городе случилось новое ЧП, поэтому все группы заняты», — прочитал я ответ оператора. — «Ожидай».
Несколько часов назад я не сдержался и залез в ТГ-каналы, пожертвовав частью энергии батареи, чтобы узнать, что происходит.
«Новое ЧП» — это нашествие на город таёжных белок. Эти твари атаковали военные блокпосты и мирных жителей, причём огнестрельное оружие показало себя против них не очень.
Военные решили эту проблему оснащением солдат заточенными арматурами с рукоятями. Одного сильного удара, как правило, хватает, чтобы положить мутировавшую белку.
Но это для меня, в данный момент, далеко не основная проблема…
«Да мне пить нечего!» — написал я. — «Я здесь сдохну!»
«Сейчас в городе много кто умирает», — ответила оператор. — «Ты не один такой, поэтому прекрати тратить энергию — так ты уменьшаешь свои шансы».
«Дайте хоть какой-то срок!» — попросил я.
«Никаких сроков дать не могу», — последовал ответ. — «Жди».
Это стало последней каплей. Я уронил телефон, заорал в отчаянии, взял топор и начал изо всех сил колотить им по бетону.
— А-а-а, сука!!! — ревел я, не видя, куда бью.
Топор соскользнул под неудачным углом и я ударил себя обухом по правому колену.
— М-м-м-м… — завыл я и откинулся на спину, гладя ударенное колено, и слегка ударился затылком об бетон.
А затем я начал видеть галлюцинации — плавающие перед глазами слова.
Активация интерфейса (1/10).
Наверное, сильно ударился башкой, когда откидывался…
«Беды с башкой…»
Повреждения головного мозга — отсутствуют.