Вечно

– Да, она бы пошла на это, – согласился доктор ДеМарко. – И она бы, пожалуй, одолела тебя. Я знаю, что дитя бы точно тебя одолела.

Хейвен почувствовала, как ее щеки покрываются румянцем, когда все они посмотрели на нее.

– Эм, я не знаю, сэр.

– Не стоит себя недооценивать. Я, определенно, этого не делаю, – сказал он. Хейвен посмотрела на него, не зная, что именно он имел в виду, но он не стал утруждаться объяснениями. – У меня есть дела, поэтому я, вероятно, вернусь домой только завтра. Хорошего всем вечера.

Он покинул гостиную, оставив за собой неловкой молчание.

– Это было пиздец как странно, – сказал Кармин, посмотрев на Хейвен, и переводя взгляд на своего брата. – И убери свою чертову руку от моей девушки, пока я тебе ее не сломал.

Доминик снова наклонился к Хейвен.

– Говорил же тебе, что он ревнует.

– Проехали, – сказал Кармин. – И что с тобой вообще такое? Кто бы победил в битве? Что это за вопрос?

– Это был хороший вопрос, – ответил Доминик. – Ты-то чего злишься? Это я должен быть вне себя. Он выбрал твою девушку, а не мою.

* * *

Позднее в тот вечер они слушали музыку, когда у Кармина вырвался вопрос, который застал Хейвен врасплох.

– Что ты хочешь на Рождество?

Она уставилась на него.

– В смысле?

– В качестве подарка, – ответил Кармин. – Чего тебе хочется?

Чего ей хотелось? Она никогда даже и не задумывалась об этом. Она несколько раз моргнула.

– Эм, я ничего не жду.

– Тогда жди, потому что ты получишь подарок.

– Но я не могу тебе ничего подарить.

Он улыбнулся.

– Ты уже подарила мне подарок, Хейвен. Ты подарила мне себя. Самый лучший подарок на свете.

Она вздохнула, пока он ложился рядом с ней на кровать.

– Мне все равно хотелось бы иметь возможность что-нибудь тебе купить.

– Мне ничего не нужно, – ответил Кармин, – но в будущем будет еще множество праздников, поэтому ты успеешь меня избаловать.

В Хейвен вспыхнула надежда. Рождество. Подарки. Будущее. Ей было нелегко все это постичь.

– Вы празднуете в широком кругу?

– Праздновали, когда я был маленьким, но теперь мы празднуем в очень узком кругу. Моя тетя Селия всегда приезжает на пару дней. У нас больше нет никаких родственников, кроме нее и ее мужа. Мой дедушка умер, а с бабушкой мы не видимся.

– Почему?

– Она живет в доме престарелых в Чикаго. У нее деменция или что-то вроде того. Я на самом деле ее и не знаю. Мой отец по-прежнему навещает ее всякий раз, когда у него появляется такая возможность, но он не хочет, чтобы мы встречались с ней.

– А что насчет родственников со стороны твоей мамы?

Кармин на мгновение притих. Она забеспокоилась о том, что, возможно, спросила что-то не то, но в итоге он все же заговорил тихим голосом.

– Я никого из них не знаю. Она была иммигранткой.

– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы отыскать их?

– Нет, – ответил Кармин. – Они никогда не искали мою маму, никогда не беспокоились о том, что с ней случилось, так с чего бы мне о них тревожиться? Черт, да я всего лишь пару лет назад узнал о том, что она родилась в Ирландии, увидев в кабинете отца стопку документов.

– Тебя расстраивает то, что у тебя нет большой семьи?

Кармин пожал плечами.

– По правде говоря, я не думаю об этом. Полагаю, мне хватает того, что я имею.

Хейвен улыбнулась.

– Раньше я часто мечтала о большой семье. Я рассказывала тебе о том, что я разговаривала с животными, но, помимо них, у меня была и группа воображаемых друзей. Мама говорила о том, что я постоянно разговаривала с воображаемыми людьми. Раньше я даже разговаривала с ангелом.

– С таким, у которого крылья, нимб и всякое дерьмо?

– Да, с таким, но у нее ничего такого не было, – сказала Хейвен. – Мама говорила, что ангелы присматривают за мной и что однажды я сама стану ангелом, поэтому я представляла их в человеческом обличии. Мой ангел много рассказывал мне о жизни. Она говорила, что я смогу быть свободной, как и она, когда выросту, и что в моей жизни будет все, чего я захочу. Думаю, ей просто не хотелось огорчать меня правдой.

Кармин притянул ее к себе, пряча лицо в ее волосах. Несмотря на то, что было еще совсем не поздно, Хейвен чувствовала себя очень уставшей. Она уже практически засыпала, когда услышала голос Кармина – он был настолько тихим, что она едва его слышала.

– У тебя по-прежнему может быть большая семья, колибри. Она тебе не лгала.

Глава 22

Кармин всегда любил Рождество. Ему нравилось абсолютно все, что было связано с этим праздником: просмотр «Рудольфа», «Приключений Снеговика Фрости» и «Этой замечательной жизни», пение рождественских песен и исполнение «Jingle Bells» на рояле. Их дом был украшен и внутри, и снаружи, огромное количество подарков было сложено под елкой. Кармин мог описать все происходившее только лишь словом «волшебно», хотя и оно не могло передать всех его эмоций.

Все изменилось после того, как погибла его мама. Он потерял интерес к превалирующей части различных вещей в своей жизни, и особенно к Рождеству. Этот праздник напоминал ему о матери, и после того, как ее не стало, горе было единственным, что он ощущал.

В первый год после того, как его маму убили, его отец все время где-то пропадал. Их семья оставалась в Чикаго до тех пор, пока Кармин поправлялся после ранения, а затем Селия, упаковав все их вещи, отвезла их в дом в Северной Каролине. Она назвала это восстановлением. Временем для исцеления. Кармин понял, что в Чикаго они так и не смогли восстановиться, раз никогда больше туда не возвращались.

В то время они были еще слишком юны, и не могли этого понять. Селия жила с ними в течение первого года, Винсент появлялся дома раз в месяц. Он практически не смотрел на Кармина. Тогда ему казалось, что отец избегает его по причине того, что считает его виновным в случившемся. Черт, да он и сам считал себя виновным. Но, спустя несколько лет Кармин понял, что истинная причина происходившего крылась в том, что он был очень похож на мать.

После первой годовщины ее смерти Винсент впервые появился дома на несколько дней, но он изменился. Они все изменились. Кармин ни с кем не разговаривал, предпочитая просто сидеть на одном месте и смотреть в пустоту.