Вечное
Шрифт:
Сандро не знал, что ответить: ведь он и сам был фашистом.
— Но при чем здесь то, что он еврей?
— Большинство евреев настроены против фашизма, верно?
— Вовсе нет, — выпалил Сандро, но запнулся. Он уже хотел было рассказать, что он еврей и фашист, но не стал. Неизвестно, принадлежит ли Энцо к фашистской партии, но, скорее всего, да. К тому же, скорее всего, сам Энцо не еврей, раз он никак не отреагировал на оскорбление. Наверняка на факультете математики есть и другие евреи, студенты и профессора, просто Сандро никогда об этом не задумывался. Теперь до него дошло, как могут переплетаться политика и религия, несмотря
— Мне пора. Забери свое следующее задание у меня из почтового ящика. Увидимся. — И Энцо поспешил к выходу.
Сандро вернулся в вестибюль и пошел налево, в почтовое отделение, небольшую квадратную комнату, уставленную от пола до потолка деревянными почтовыми ящиками. На каждом было маленькое стеклянное окошко с подписанным на табличке именем преподавателя. Сандро открыл почтовый ящик Энцо, достал конверт с заданием и убрал себе в рюкзак. Он уже собирался выйти из комнаты, но остановился.
Сандро изучил таблички на почтовых ящиках с названиями факультетов и нашел нужный. Он выудил из рюкзака блокнот и карандаш, вырвал страницу и написал:
Профессор Леви-Чивита, возможно, с моей стороны писать вам слишком самонадеянно, но я не могу иначе. Сегодня я слушал вашу лекцию — вы сами и ваша любовь к математике меня вдохновили. Вы подлинный гений и, очевидно, настоящий джентльмен. Для меня большая честь работать с вами, пусть и самым скромным помощником, ведь я всего лишь ученик средней школы в подчинении у Энцо Вигорито.
Сандро свернул записку, положил ее в почтовый ящик и ушел.
Глава пятнадцатая
Марко потел под летним солнцем, которое вовсю припекало; плотная черная ткань рубашки казалась тяжелой и колкой, но на беседу в Fascio — местное отделение фашистской партии — нужно было прийти в форме Балиллы. В тот день в кладовке бара комендаторе Буонакорсо предложил Марко должность своего помощника, а Беппо не преминул воспользоваться шансом пристроить сына в партию. Марко работа заинтересовала, хоть он и знал, что будет лишь portaborse — носителем портфеля. В глубине души он не интересовался политикой, потому служение фашизму его не слишком влекло, однако Марко знал: там платят лучше, чем в баре.
Марко пронесся по оживленной Пьяцца Навона к Палаццо Браски — величественному особняку аристократического семейства Браски, где располагалась штаб-квартира Fascio.
Грандиозное Палаццо в несколько этажей возвышалось на южной стороне площади. Его стены были сложены из крупных серых камней, а фундамент — из узких кирпичей янтарного цвета. Сводчатые изящные арки спереди и позади строения вели во внутренний двор, достаточно просторный: там могли с удобством разместиться даже старомодные конные экипажи.
Марко никогда не был внутри; ко входу с вооруженной охраной он подошел с некоторой опаской. Обменялся фашистским приветствием с караульными и проследовал дальше, к другой паре охранников, что стояли по бокам стеклянной двери, и снова им отсалютовал. Они справились, как его зовут, и провели к стойке, где зарегистрировали в журнале, а затем велели подняться
на самый верхний этаж. Марко в глубине души чего-то опасался, шагая по великолепной лестнице серого мрамора, каждая ступенька которой была инкрустирована черными мраморными же треугольниками в золотистом обрамлении. Он едва не споткнулся, засмотревшись на внушительный купол потолка, украшенный крупными цветами; в центре его находилось круглое отверстие, оно напоминало стеклянный глаз неба, что словно присматривал за посетителем.Добравшись до верхнего этажа, Марко подошел к еще одной стойке регистрации, располагавшейся в небольшой комнате с полом из разноцветного мрамора и потолком, украшенным бордюром со львами, ангелами, римскими богами и богинями. Наконец его провели в большой кабинет: там, позади полированного резного стола, на котором высились стопки аккуратных бумаг, стоял комендаторе Буонакорсо, а по бокам от него — два других офицера, один помоложе, другой постарше.
— Да здравствует Дуче, — сказал Марко, салютуя им.
Неуловимо улыбнувшись, Буонакорсо, облаченный в темный мундир, тоже отсалютовал и подошел к нему, протягивая руку.
— Вольно, Террицци. Ну вот, знакомься. — Он указал на них. — Слева от тебя — команданте Спада, справа — команданте Терранова. Господа, это юный Марко Террицци.
— Террицци, — пробурчал команданте Спада, плешивый военный с изрезанным морщинами лицом, кустистыми седыми бровями и короткими седыми же волосами ежиком. Вид у него был недовольный, а спина скрюченная, как у креветки.
— Добро пожаловать, Террицци. — Команданте Терранова протянул руку, и Марко ее пожал.
У этого офицера были большие светло-карие глаза, крупный нос, полные губы и густые каштановые кудри. Он был крепко сложен, и мундир плотно облегал его, натягивая пуговицы; держался Терранова расслабленно и доброжелательно, легкая улыбка обнажала неровные передние зубы.
— Садись, пожалуйста, Марко. — Буонакорсо указал ему на изысканные стулья по ту сторону стола.
— Спасибо. — Марко уселся, Буонакорсо и остальные тоже.
Буонакорсо одобрительно кивнул:
— Марко, я рассказывал этим господам, как ты гордишься своим происхождением — я слышал, что ты говорил это в баре своего отца. Вдобавок мы побеседовали с капитаном Финестра из твоего отряда Балиллы, и он сообщил, что ты пользуешься успехом среди сверстников и вдобавок настоящий спортсмен. Хотелось ли бы тебе работать у нас, Марко?
— Да, конечно. — Марко был польщен уже тем, что Буонакорсо так уважительно с ним разговаривает.
— Лишь в том случае, если ты подойдешь, Террицци, — нахмурившись, вмешался Спада. — За время моей службы здесь у меня было много, очень много помощников. Ни один не соответствовал моим требованиям. Даже те, кто хорошо справлялся в Балилле, не воспринимают нашу доктрину так серьезно, как следовало бы. Тебе наверняка такие известны.
— Да. — Марко и сам был из них: во время военных занятий он беспрестанно шутил.
Буонакорсо кивнул:
— Как отметил команданте Спада, подойдет не всякий. Понятия не имею, почему мы не привлекаем к работе больше юношей вроде тебя. Может быть, у тебя есть какие-то идеи?
Марко знал, как ответить, потому что сам это испытал.
— Я считаю, что в школе доктрину фашизма нас учить заставляют, поэтому некоторые ученики относятся к ней как к очередному домашнему заданию.
— Верно подмечено. Наверняка тебя отец вдохновил?