Вечное
Шрифт:
Сандро с улыбкой пожал плечами:
— Ну, ты пел не так уж ужасно.
— Благодарю! — Марко снова поклонился. — Элизабетта, я приглашаю тебя на ужин — настоящее свидание. Пойдешь со мной, когда тебе дадут выходной?
— Боже! — выпалила Элизабетта, терзаясь сомнениями. Парни улыбались, будто ситуация казалась им забавной, но ей было неловко стоять там с книгой Сандро в руках и букетом от Марко. Единственное, что могло быть хуже того, что никто из них не обращал на нее внимания, — лишь то, что это внимание обратили сразу оба. Тут ей пришло в голову: а ведь роман с Сандро или Марко дело рискованное, ведь кто-то из них разобьет ей сердце (или
— Она встретится с тобой, Марко, когда сходит на свидание со мной, — снова засмеялся Сандро.
— Или до этого, — парировал Марко.
Сандро пожал плечами:
— Девушке в любом случае нужно есть.
— Да, хорошо, Марко, — ответила смущенная Элизабетта.
Тем временем ее поманил Паоло, намекая, что нужно возвращаться к работе, и Элизабетта повернулась к парням:
— Спасибо вам обоим. Мне пора.
Сандро и Марко ушли, а Элизабетта помчалась на кухню; Нонна поманила ее к себе в буфетную, где хозяйка заведения делала последнюю партию пасты. Ее узловатые пальцы были припорошены мукой. Сегодня в ресторане подавали spaghetti alla chitarra, которые изготавливали с помощью chitarra, «гитары» для пасты — рамы с нанизанными на нее тонкими проволочками.
Присыпанное мукой тесто было черного цвета из-за добавленных в него чернил кальмара. Такую пасту любили только ценители, но в «Каса Сервано» едали лишь они.
— Что такое, Нонна? — спросила Элизабетта, подойдя ближе.
— А что это происходит у меня в ресторане? За тобой ухаживают двое мальчишек? — Нонна положила толстый лист теста на проволочки chitarra. — Присядь.
Элизабетта послушно присела.
— Простите, я не знала, что они придут. Даже не представляла…
— А тебе эти мальчишки нравятся?
— Да. Я обоих хорошо знаю, они замечательные. Один посерьезнее, а другой — побезрассуднее, и…
— Умоляю, хватит. Зачем ты столько тараторишь?
— Извините. — Элизабетта никак не могла взять себя в руки. — Не знаю, кого выбрать.
— А мать твоя что говорит?
Элизабетта заколебалась. Ей было неловко рассказывать Нонне о своей матери, особенно после того ужасного происшествия с отцом.
— Ну, она ушла. Ушла от нас.
— Что? — Нонна хмуро посмотрела на Элизабетту, глаза сверкнули за стеклами очков. — Мать тебя бросила? Элизабетта, почему ты ничего не сказала?
Готового ответа у нее не нашлось.
— У меня все хорошо. Папа дома.
Нонна только фыркнула:
— Как вы справляетесь?
— Давайте не будем об этом…
— Но почему ты скрывала? Знаешь же — я могу помочь. — Нонна поджала губы, и морщины на ее лице обозначились сильнее. — Значит, ты хочешь совета насчет этих мальчиков? Не выбирай ни одного. Проверь как следует обоих.
— Не могу. Они лучшие друзья.
— И что с того? — Нонна раскатывала чернильное тесто скалкой, прижимая его к проволоке.
— Мы все друзья, все трое.
— Снова-здорово. Так что с того? — Старушка катала скалку по тесту, пока проволока его не разрезала, и оно, тонкими полосками, упало на деревянный лоток внизу. — Ты же не замужем, правда? Так зачем ведешь себя
как замужняя?— Не хочу никого из них обидеть.
— Попомни мои слова, Элизабетта. — Глаза Нонны с набрякшими веками посмотрели в ее глаза. — Сейчас все не так, как в мое время. Я выскочила замуж в шестнадцать. К счастью, муж понимал, что я женщина самостоятельная. Вот почему наш брак удался. Оставайся самостоятельной. Береги свою независимость. Прежде всего в уме. — Она коснулась пальцем виска, оставив на нем слабый отпечаток муки. — Возьми жизнь в свои руки — как тесто. Слепи из нее то, что сама хочешь. Выбери парня, только когда будешь готова. И ни минутой раньше!
— И как же мне выбрать из них?
— Твое сердце уже знает, кого ты на самом деле любишь, и, когда ты будешь готова слушать, оно откроет тебе свой секрет. — Нонна подняла проволочную раму тесторезки: внизу на деревянном лотке лежала превосходная паста с чернилами кальмара.
— Правда?
— А ты мне не веришь? — Нонна разделила черные нити спагетти своим изогнутым ногтем. — А теперь расскажи мне об этих мальчиках, только, пожалуйста, не тараторь. Сначала соберись с мыслями, потом говори.
— Один подарил мне книгу, это Сандро. Он симпатичный и очень умный. С ним всегда есть о чем поговорить, и он умеет выслушать.
— Вот кто тебе нужен, — хохотнула Нонна. — А он из хорошей семьи?
— Да.
— А фамилия?
— Симоне.
— У него мамаша доктор?
— Да.
— Очень хорошо. А что же другой, который возомнил себя Энрико Карузо?
Элизабетта улыбнулась:
— Это Марко. У его отца бар на Тиберине.
— «Джиро-Спорт»? Его отец — Беппе Террицци?
Элизабетта уловила прохладцу в голосе Нонны.
— А это важно?
— Террицци не для тебя.
— Но почему?
— Элизабетта, — произнесла Нонна с необычной для нее резкостью. — Просто запомни, что я сказала. И возвращайся к работе.
Глава двадцать первая
Марко вместе с Сандро вышел из «Каса Сервано», и они зашагали по Трастевере. Вечер выдался холодный, но бары и рестораны были полны народа, по улицам гуляли семьи, влюбленные парочки и туристы. Марко не знал, что сказать, ведь было очевидно: и он, и Сандро начали ухаживать за Элизабеттой одновременно. Ему было не по себе, к тому же друг ни словом не обмолвился о своих намерениях.
По правде говоря, Марко тоже ничего не сказал Сандро, так что ему ли винить приятеля? Ясно одно: проблему следовало как-то утрясти.
— Что ж… — пожал плечами Марко. — Не ожидал тебя там увидеть.
— А я не ожидал увидеть тебя, — засмеялся Сандро, и Марко тоже захохотал. Похоже, напряжение между ними ослабло, и Марко снова почувствовал себя лучше.
Сандро огляделся.
— Итак, насколько я понимаю, наши чувства к Элизабетте изменились.
Марко кивнул:
— У нас обоих прекрасный вкус.
— Вот только время мы выбрали неудачно.
Марко заметил, что Сандро принарядился.
— Надо же, ты хоть раз удосужился помыться.
— Да, — улыбнулся Сандро.
— И шарф модный нацепил?
— Такие носят все студенты Ла Сапиенцы.
— Я так и подумал. Очень симпатично.
— Спасибо. Но я не умею петь как ты. Подумать только, серенада!
— Да, в последнее время я более решителен. Увы, гитары у меня нет. А хорошо бы, ведь песня была о гитаре.
— Зато ты принес цветы. Неплохой ход.