Вечный лед
Шрифт:
Какими, подумала Джайя, они, может быть, и казались кому-нибудь похожему на Фрейалис.
Мучительно медленно из ноздрей и заляпанного слюной рта Джодаха начала вытекать струйка желтоватого газа. Газ, пар из взвешенных частиц пыльцы, медленно поднимался вверх, собираясь у них над головами в большой шар перед тем как полностью рассеяться.
Джодах начал дергаться и стонать под руками Фрейалис, еще неистовее, чем раньше.
Там, где Джодах находился, было холодно, а он ненавидел этот холод. Воздух
Он был в громадном доме или, скорее, даже в скоплении домов, и пока он бежал по залам, каждый из них переходил в другой. Это был полуразвалившийся дворец, построенный несколько тысячелетий назад, что отражала его архитектура. Простые деревянные половицы сменялись богато украшенным паркетом, инкрустированным драгоценными камнями, на смену которому, в свою очередь, приходили темные гранитные блоки, отлично уложенные безо всякой известки.
Подобным образом изменялись и стены, от штукатурки и планок до угнетающей каменной кладки и неровных стен пещеры. Залы освещались факелами, маленькими светящимися жучками и осколками хрустальных сосудов, вырезанных в виде маленьких костров. Там были искусно вытканные гобелены и картины, в многочисленных альковах стояли скульптуры, но каждый раз, когда Джодах собирался уделить им внимание, они перемещались и вертелись на месте, не раскрывая ему своей истинной природы.
Были и окна, и Джодах догадывался, что находится снаружи. Это окно должно выходить на старую башню в клюквенном болоте. Из этого должен открываться вид на огромный залив, окруженный городом, построенным на скалистых выходах. Сквозь третье можно рассмотреть руины огромного замка, которые, насколько он знал, он сам и помогал создать. Но за окнами виднелась лишь темнота. В этой темноте двигались огромные неуклюжие фигуры, шептавшие слова на языках, которые Джодах точно знал, но сейчас не понимал.
Окна наполняли Джодаха страхом, и он бежал от них, двери же приводили в ярость и расстройство. Они были всех видов и стилей: простые деревянные двери, ворота из темного камня с вырезанными на них знаками, двойные двери, круглые порталы и покрытые рунами арки. Все двери были закрыты и заперты. Дверные молотки в форме драконов, грифонов и лиц, которые, как Джодах думал, он должен знать, не давали ответа, а дверные ручки из оникса, нефрита и малахита не реагировали на его прикосновения. Джодах знал, что ему нужен ключ, но не знал, где его найти.
Поэтому он побежал, но это не привело ни к чему хорошему. Двери оставались закрытыми, окна заполнили эбеновые тени, а гобелены оставались непроницаемыми. Он бежал до тех пор, пока не перестал узнавать архитектуру, и снова попытался открывать двери, пока не ощутил растущего разочарования и не почувствовал, что опять надо бежать.
Он не мог сказать, сколько времени провел за этим занятием, и чувствовал, что вся его жизнь превратилась в комбинацию из бега и безуспешных попыток открыть двери. Он не мог вспомнить, что было за дверьми, и это еще сильнее сводило с ума, поскольку он был убежден, что сам положил туда то, что там находилось.
Когда Джодах остановился посреди огромного зала, со всех сторон окруженного запертыми дверьми различного вида. Он что-то услышал.
Сначала возник ветер. Это был спиральный каскад поднимающегося воздуха,
сдувавшего на своем пути пыль и грязь, скользивший по путаным коридорам призрачной цитадели. Этот ветер тоже был знаком Джодаху, но от него не возникало привычного ощущения. Этот ветер нес силу и угрозу.Тем не менее, Джодах оставался на своем месте в огромном зале с дверями. Потом послышался звук, показавшийся ему маршем ног со стальными подошвами. Шаги были четкими и резкими и становились громче.
Тут Джодах сообразил, что это вовсе не грохот марширующих ног, а звук от замков, начавших четко и неумолимо щелкать и открываться. Все двери, мимо которых он прошел, отпирались, и то, что было за ними, пыталось выбраться наружу.
Двери со всех сторон вокруг него начали открываться, содрогаясь, когда засовы выскальзывали из своих желобков. Он слышал, как ржавые механизмы стонали, когда ручки с другой стороны поворачивались под напором невидимых рук. Он слышал, как петли скрипят и щелкают под натиском того, что открывало их плечом.
Все двери одновременно распахнулись, и вещи, которые они сдерживали, начали тащиться, ползти и вылезать наружу. Джодах знал их, знал каждое из них, но не мог их описать. Нет, описать их значило бы признать их, дать им массу, существование и бытие – дать им силу. Именно этого они от него и хотели, именно об этом просили тысячи голосов. Им была нужна его сила. Им было нужно его существование. Им была нужна его вечная жизнь.
Вот что было скрыто в глубине его разума в тумане и подо льдом, и теперь все это оказалось на свободе.
Джодах, крича, побежал по коридору. Впереди он слышал звук ветра и щелчки тысяч других открывавшихся замков.
В пещере, которая раньше была частью горы, а теперь – частью обледеневшего берега, Джодаха открыл глаза и широко раскрыл рот.
Он закричал, громко, сильно и измученно, словно из него выпустили весь воздух. Он со скрипом сделал глубокий вдох и снова закричал.
Джайя заорала: – Что ты с ним сделала?
Фрейалис хладнокровно посмотрела на наемного мага. – Я сделала то, о чем ты просила. Я вытянула яд из его организма. Сделав это, я уплатила старый долг, который я давно ему задолжала.
– Но почему… – Джайя перекричала слезливые вопли Джодаха, – почему он до сих пор кричит?
Фрейалис подняла бровь. – Ты что, не слушала? Вечному Архимагу регулярно требуется прятать свои воспоминания и сожаления, свои человеческие фобии. Он не мироходец. Он не может сделать это, не сойдя с ума. Поэтому он снимает свою защиту и убирает свои воспоминания, словно старые сувениры в чемодан. Тот, кто отправил Джодаха в лапы Лим-Дула, сделал это, когда Джодах занимался восстановлением защиты.
Фрейалис посмотрела на Джодаха, метавшегося на скамье и стучавшего кулаками по холодной земляной скамье.
– Лим-Дул вдобавок использовал пыльцу, чтобы необузданные воспоминания Джодаха остались скрытыми. Странно, особенно для него. Это был единственный способ сохранить Джодаха от восприятия двух тысячелетий боли, эмоций и воспоминаний. Сделав то, что ты просила, я сняла с него защиту. Он чувствует свои воспоминания, свои эмоции. Все одновременно.
Глаза Джайя расширились, она выругалась. – Вы знали! – выпалила она Фрейалис.