Вечный путь

Алексей заставил щетки смахнуть с лобовухи подтаявший иней, нажал на газ, но левая нога слишком резко бросила сцепление, и двигатель заглох. Паника рванулась в нем, как лошадь в стойле, учуявшая запах дыма. Алексей стиснул зубы, сбросил рычаг на нейтраль и вторично повернул ключ в зажигании. Рука затряслась, и он снова подумал об испорченном стартере. Краем глаза Алексей видел, как Пантелеев извивается снаружи, пытаясь привлечь его внимание, царапается в стекло. Лицо соседа стало каким-то вытянутым, словно Алексей смотрел на него через очки с искаженными линзами. Рот расползся почти до ушей и зубов в нем стало в три раза больше.

— Откройте, не будьте глупцом! Нам есть, о чем поговорить! Вы обязаны меня выслушать! — Его голос стал пронзительнее и тоньше. Он напоминал свист ветра в трубе или отдалённый вой пожарной сирены.

«Нет!», — Алексей врубил первую скорость:

«Нет. Ни за что! Нет!»

Он плавно тронул машину с места, воткнул вторую передачу и поехал вперед по ухабистой, замерзшей дороге. Алексей не смотрел в зеркало заднего вида до тех пор, пока не добрался до опушки леса. Он не хотел видеть, как Пантелеев окончательно изменится. Нет! Ни за что на свете!

— Алёша! Как же так...

И все. Больше ни звука. Только приглушенный гул мотора, шуршание отопителя и истошный лай собаки за дальними огородами.

Алексей проскочил распахнутые настежь зеленые решетчатые ворота с табличкой: «Садоводческое товарищество «Ивняки», поддал газу и с разбега взобрался на бугор. «Девятка» тряслась и подпрыгивала в развороченных колеях. Наконец, он заставил себя оглянуться. Пантелеев шел к своему дому, глубоко засунув руки в карманы. Его сутулая фигура на фоне темного леса выглядела жалкой и скрюченной.

Когда Алексей въезжал под свод огромных сосен, беседующих с ветром, его все время провожал отдаленный собачий лай.

Если хочешь...

... упасть.

«И вот падение состоялось». Килар наблюдал, как фигурки двух женщин исчезают в косых лучах заходящего солнца. «Или я все еще продолжаю падать? Быть может вся моя жизнь — это затяжное падение во тьму».

Странник позволил себе заглянуть в память Алексея Гранецкого. До сих пор он смотрел только вперед, предпочитал размышлять о будущем, попутно решая проблемы настоящего. За спиной притаился источник слабости, а значит — угрозы. Но он так и не смог выбраться из тени прошлого. Килара преследовало ощущение, будто он забыл что-то в своем родном мире, в точке одиннадцатого-двенадцатого ноября 1993 года. Если один человек смог проломить скорлупу реальностей и оказаться в ином мире, в далеком будущем, то... кто-то еще мог сделать это.

«Бык! В ту ночь тебе впервые приснился бык!»

Килар снова взглянул на юг. Грей Арсис и Ламберт уже не было видно. Их поглотила пустыня. Двадцать минут назад он повторил им все, что сказал накануне днем, а затем продублировал сегодня утром. Повторил в третий раз.

— Если будете двигаться в хорошем темпе, то доберетесь до места, где я закопал ящики, самое позднее завтра к вечеру. Жара и усталость будут гнуть ваши головы к земле, но не слишком увлекайтесь изучением своих ботинок. Если случайно пройдете мимо ориентира и не заметите его, это может стоить вам жизни. Так что смотрите по сторонам. Уверены, что не хотите остаться?

Они не слушали его, а если и слушали, то вряд ли понимали. Обеих интересовало лишь одно: играет он с ними или говорит серьезно. Пленницы тяжело дышали, украдкой заглядывая в глаза Килара. Они искали там выражение злорадства и лицемерия, которых на самом деле не было. Пот покрывал их лица крупным бисером.

— Мы… — Грей трудно сглотнула. — Мы натурально… лучше пойдем.

Ламберт молча кивнула.

— Как знаете. — У Странника не было ни малейшего желания их уговаривать. Он знал, что они откажутся еще до того, как завел этот разговор. Но он должен был попытаться. В противном случае, Линн и Робинс его бы не поняли.

Килар продолжил:

— Берегите воду. Сперва вам покажется, что две полные фляги — это очень много, но через несколько часов вы перемените свое мнение, а к утру вам понадобится целая цистерна, чтобы утолить жажду. Пустыня тянет из человека влагу намного быстрее, чем он в состоянии ее восполнить. Советую поспать днем и двигаться ночью.

Килар напутствовал их с уверенностью знатока, но имел ли он на это право? Как часто Алексей ходил пешком по обезвоженным землям? Разве что давным-давно в астраханской степи, куда его затащил жадный до приключений Стас… Нет, не стоит себя обманывать — это первая настоящая пустыня, в которой он побывал. Месяц на пляже не в счет. Там его кормило море и было достаточно пресной воды. Можно ли целиком полагаться на опыт, приобретенный из книг? Авторы развлекательной прозы не предполагали, что кто-то начнет использовать их романы в качестве учебного пособия.

Килар смахнул прилипшие ко лбу песчинки.

— Теперь идите.

Грей и Ламберт пошли: сначала робко и неуверенно, спотыкаясь на каждом шагу и поминутно оглядываясь. Они замирали как мыши, стоило ему шевельнуться, но отходили все дальше, петляя между камней. Один раз Ламберт упала, и Грей помогла ей подняться. Килар смотрел, как они идут под уклон и занавес колеблющегося зноя смыкается за их спинами. Через сто метров девчонки двигались торопливым шагом, почти не оборачиваясь назад. Еще через пятьдесят метров они побежали.

Килар сделал для них все что мог, но это ничего не меняло. Он отправил их в пустыню без оружия, почти без воды, всего с несколькими армейскими пайками и двумя плитками шоколада. Сколько у них шансов добраться до зарытых в песке ящиков? Пятьдесят на пятьдесят? Один к сотне? Или ни одного?

Он тащил их с собой, чтобы успокоить совесть и избавился от них при первой возможности. Предложение остаться и вовсе звучало как насмешка над здравым смыслом. Он поступил хладнокровно и расчётливо, стараясь при этом сохранить видимость человечности. Но что если они обречены на верную смерть? В таком случае, Килар-Странник будет навеки проклят. А девчонки все бежали, превращаясь в крошечные точки вдали. Как бы не сложились в дальнейшем их судьбы, проклятие уже лежало на нем. Он перешёл на темную сторону, освоил принцип удобного компромисса. Никакие оправдания или благие намерения не в силах этого изменить.

— Они ждали выстрелов в спину, — заметила Робинс.

— А ты? — спросил Странник, не поворачивая головы.

— Меня посещала эта мысль.

— А теперь?

— Теперь не знаю. Сейчас я могу сказать наверняка лишь одно: ты самый чертовски-странный тафу из всех, с кем мне довелось иметь дело. Я еще не знаю, как к тебе относится, но у меня больше не возникает желания немедленно тебя пристрелить. Уж в этом я уверена. А я редко ошибаюсь, если речь идет о стрельбе.

— Рада за тебя, Робинс, — вмешалась Линн, а потом обратилась к Килару, — Ты избавился от балласта, как и хотел. Что дальше?

«Сбросить балласт… Они поняли. А что ты ожидал?»

— Дальше поужинаем. У меня урчит в животе.

Он повернулся к ним лицом. Обе выжидательно смотрели на него. Карие глаза и серые. Серые и карие. Теперь они стали частью треугольника. Или фигура еще не замкнута? Что если остается четвертая, незаполненная грань? На этот вопрос ответит само время. Время и расстояние. Но как быть с другими вопросами? Есть ли способ выяснить что-то самостоятельно, не полагаясь на благосклонность высших сил или капризы судьбы? У него на глазах границы возможного уже раздвинулись во всю ширь. Так можно ли их двигать до бесконечности?