Вечный шах

– Оптовому покупателю идем на встречу.
– Молодой человек оскалился и

потребовал: - Тару.

Виктор отдал свою пижонскую сумку, и молодой человек удалился

ненадолго. Возвратился, чуть побрякивая новым содержимым сумки. Виктор

протянул ему сто десять диминых рублей - пусть эстет оплачивает расходы на

него и принял сумку. Молодой человек пересчитал деньги и пожелал:

– Приятных вам развлечений.

Хотелось посмотреть, кто там в "Запорожце". Виктор резко дал задний

ход, быстро развернулся в первом справа дворе и рванул к Пушкинской улице.

Но и водила "Запорожца" был не пальцем деланный: он развернулся столь же

стремительно во втором дворе и теперь ехал впереди Виктора. Сквозь заднее

стекло были видны лишь крутой затылок, мощная шея и часть кожаной куртки.

На Пушкинской улице "Запорожец", повернув, прижался к обочине. Когда

Виктор проезжал мимо него, водитель что-то искал на полу.

Конечно же, "Запорожец" сопровождал его до киностудии. Стараясь не

звякать бутылками в сумке, Виктор мило улыбнулся знакомой вахтерше.

Неверные студийные часы показывали четверть двенадцатого. Виктор сверился

со своими. На этот раз точно шли студийные. Что ж, два часа прошло.

Петя привычно сидел в закутке и покуривал.

– Готово, Петя?
– спросил Виктор.

– Продукт принес? - вопросом на вопрос ответил Петя. Виктор с

готовностью тряхнул сумкой, чтобы посуда зазвенела. Петя бросил

недокуренную сигарету в урну и поднялся.

В кабине Виктор гордо водрузил четыре "Пшеничных" на стол. На тот же

стол Петя кинул пачку гнутых от скоростной сушки фотографий. Виктор

рассматривал фотографии, а Петя открывал первую.

Мастером, настоящим мастером был алкаш Петя. Никаких потерь по

сравнению с оригиналом. А ведь переснимал, контротипировал, печатал на не

очень хорошей бумаге.

– Спасибо, Петя, - искренне поблагодарил Виктор и, сложив отпечатки и

оригиналы в конверт, спрятал конверт в карман. Петя, не поднимая головы,

разливал по двум стаканам. Водка, лившаяся щедрой струей, звонко щелкала в

горлышке бутылки.

– Я на машине, - предупредил Виктор.

– Днем не страшно, - возразил Петя и двинул к нему полный стакан.

Днем, действительно, вероятность быть прихваченным милицией

смехотворно мала. Граненый стакан был полон. Двести, значит, сразу. Петя

разрезал пупырчатый плотный огурец, и запах его смешался с легким запахом

алкоголя. Букет. А почему бы не расслабиться? Заслужил.

Приняли, не переводя дыхания, и сразу же захрупали огурцом. Водка в

желудке легла отчетливым шаром, потом не спеша разлилась по жилочкам.

Пробил пот: душновато было в кабине. Глаза глядевшего на Виктора Пети

очистились, наполнились чуть заметной светлой слезой. Жить Пете стало

хорошо. Да и ему, Виктору, неплохо.

– Погуляй где-нибудь и через часок заходи, - предложил Петя.
– А я за

часок по рекламе отстреляюсь. Режиссер достает, паразит!

Виктор вышел на площадь перед центральным студийным антре.

Возвращаться к Пете он не собирался, но погулять имело смысл. Светило

солнышко, в саду чирикали птички, подкатывали и укатывали служебные

легковые автомобили, из которых выскакивали и в которые вскакивали ужасно

деловые и озабоченные кинематографические люди.

Совсем хорошо, Виктор поднял лицо, прикрыл глаза - загорал на

солнышке.

– Мы в душном павильоне корячимся, а сценарист на солнышке кайф

ловит!
– завопил совсем рядом знакомый голос. Володя-оператор.

– У вас же декорации неготовы, - открыв глаза, понедоумевал Виктор.

– Я чужую присмотрел. Тютелька в тютельку наша изба. Дали на один

день.
– Володя был в восторге от своего подвига.
– Пошли, посмотришь!

Хоть какую-то заинтересованность следовало проявить. Виктор тяжко

вздохнул и пошел, стараясь не отставать, за быстро шагающим, энергичным

Володей.

Пожар в борделе во время наводнения - вот что такое неподготовленная

как следует съемка. Режиссер, естественно, не знал, как снимать сцену, и

поэтому придирался ко всем, оттягивая момент, когда ему придется принимать

решения по мизансцене, по кадру, по актерской работе.

– Я миску просил, обыкновенную деревянную миску! А вы мне сегодняшнюю

кооперативную раскрашенную туфту подсовываете!
– царственно орал Андрей

Георгиевич на ассистента по реквизиту. Ассистент моргал обеими глазами.

Поморгал, поморгал и спросил в паузе:

– А какая она, обыкновенная?

Талантливый режиссер воздел рукой, талантливый режиссер закатил

глаза.

– И это спрашиваете вы, ассистент режиссера по реквизиту? Нет,

молодой человек, в таком случае вам следует менять профессию! - И тут

увидел Виктора. Опустил руки, сказал нормально: - А-а, Витя, здравствуй.

– Привет, - ответил Виктор.
– Ты твори, твори, а я где-нибудь здесь

посижу.

Брошенный всеми за столом с раскрашенной кооперативной туфтой сидел

мужичок в косоворотке - милый актер Миша. Виктор присел напротив на

скамью, придвинутую к светлым бревнам стены. Потрогал бревна - настоящие,

спросил у Миши:

– Сидишь?

– Сижу, - обреченно подтвердил Миша и вдруг оживился: - Виктор Ильич,

у меня карты с собой. Пока они собачатся, может, в дурака перекинемся?