Вечный шах

неряшливом пустом пространстве, возникшем на месте снесенного дома, трое

деловито и умело били четвертого. Один из троих держал, зажав ему рот,

страдальца, а двое колотили в него, как в барабан. Некоторое, достаточное

для троих время, Виктор любовался поучительным зрелищем и, наконец, сочтя

экзекуцию достаточной, вскричал нервным, взволнованным, высоким голосом:

– Что здесь происходит?!

– Атас!
– крикнул державший, уронил страдальца на землю, и троица

кинулась по улице вниз. К фаллосу.

Виктор бегом преодолел тридцать метров, отделявших его от лежащего,

и, тревожно дыша, склонился над ним.

– Что с вами?

Диме Федорову некогда было отвечать: он, раскинув руки по поганой

земле и прикрыв глаза, стонал. Виктор с трудом приподнял его, усадил.

Дима, как пьяный же, вяло обрадовался, произнеся невнятно:

– Витя.

– Димка!
– вполне правдоподобно изумился Виктор.
– Кто это тебя? За

что?

– Помоги мне, Витя, - жалобно попросил Дима.

Виктор крепко взял его за талию, и оба, кряхтя, встали в рост.

– Руки, ноги целы?
– спросил Виктор.

– Не знаю. Я домой хочу. Доведи меня, Витя.

Что и требовалось доказать. Виктор закинул Димину руку себе на плечо,

ухватистее взял за талию и осторожно повел его вверх к богатому дому с

уютными окнами. Ребята поработали добросовестно. Дима передвигался весьма

неумело, каждый свой шаг отмечал легким постаныванием.

В квартирке-бомбоньерке холостяка-греховодника Виктор постарался

привести страдальца в порядок: раздел, умыл, осмотрел подвергшееся побоям

тельце, для понта смазал некоторые места йодом, вновь одел - в халат - и с

материнской нежностью усадил в мягкое креслице. Осведомился:

– У тебя выпить есть что? Тебе выпить надо.

– В холодильнике посмотри.

Не холодильник - скатерть-самобранка: и водочка трех сортов, и

колбаска - сервелат, и колбаса салями, и окорок, и сыр швейцарский, и

огурчики, и помидорчики.

– Меня паразит Юрка не кормил!
– объявил Виктор.
– Я жрать хочу.

– Бери что хочешь, - томно разрешил Дима.

На журнальном столике Виктор изобразил что надо. И выпить, и пожрать.

Налил Диме в стакан, себе в большую рюмку.

– Ты что, не на автомобиле?
– спросил Дима, поднимая стакан слабой

рукой.

– Думал Юрка поднесет, поэтому и гортранспортом прибыл, - ответил

Виктор и посоветовал: - Ты сразу все махани. Поможет.

Дима по бабьи сосал из стакана, а Виктор одним движением вылил рюмку

в себя. И замер: прямо перед собой на стене увидел большую фотографию в

тонкой раме, на которой хозяин дома в камуфлированной куртке и такой же

каскетке восседал на лихом коне, а коня держал под уздцы сопливый витязь -

конюх.

Виктор закашлялся и поставил рюмку на стол.

– Ты закусывай, - оторвавшись от стакана, предложил Дима.

– А ты пей, пей, - приказал Виктор.

Дима, наконец, умучил полторашку и, стараясь не колыхать свой

поврежденный организм, осторожно откинулся в кресле. Однако, видимо,

потревожил в себе что-то, потому что горестно пожаловался:

– Болит, Витя, все болит!

– Тогда еще сотку, - решительно определил вторую дозу лекарства

Виктор и, отмеряя ее в Димин стакан, посоветовал: - Ты бы лучше не трогал

местных девочек, Дима.

– Да не трогал я никого!
– со слабым отчаянием возразил Дима.

– Ладно, что я тебя не знаю, что ли! Юбки же не пропустишь. А здесь

юные аборигены - народ суровый. Район-то какой - Грузины! Ну, будем!

Он и себе налил рюмку. Выпили. Бодрее стал Дима, бодрее: сотка прошла

без пауз.

– Это не из-за баб, Витя!
– сказал он, запив сотку водичкой.
– И не

местные пацаны меня избили, а бандиты, настоящие бандиты!

– Когда тебя бьют, всегда кажется, что бьют тебя богатыри. У страха

глаза велики, Дима. А ты у нас хилый, интеллигент с пылким воображением.
–

Сообщив это, Виктор деятельно приступил к поглощению дефицитных колбас и

сыров. Дима с обидой наблюдал за этим процессом. Собирался, чтобы

ощетиниться. Собрался:

– Меня сегодня били в первый и в последний раз в жизни. И тем, кто

сделал это, еще сильно аукнется.

– Ой, не замахивайся, Дима, ой, упадешь! Кто ты есть в наших суровых

сегодняшних буднях? Фрей тонконогий, лох от стенки...

– Почему от стенки?
– перебил Дима. Стенка эта показалась чрезвычайно

оскорбительной.

– Потому что у тебя, если ты за стенку не держишься, тонкие ножки

подкашиваются. Стой у стенки, Дима, и не двигайся.

– А если стенка вместе со мной на них двинется?
– загадочным вопросом

предположил Дима и высокомерно глянул на Виктора. Хорошо, хорошо поплыл с

непривычных двухсот пятидесяти. Виктор нарочито паузил: оторвался от пищи,

отдышался, со вниманием приступил к очередному наполнению жидкостей. Дима

гордо ждал ответа на свой вопрос.

– Стенку твою по доскам разберут, а последней дощечкой тебя по

голове, - лениво обрисовал перспективу Виктор и поднял рюмку: - Будем,

Дима!

– Моя стена - стальная!
– возвестил Дима. - Помнишь про легионы

Цезаря? Стена из сверкающих щитов надвигается мерно и неостановимо. И горе

тому, кто станет на ее пути!

– Пожалуй, двести пятьдесят для тебя - многовато! - озабоченно

заметил Виктор.

– Ты... ты...
– не находя слов, заспотыкался на личном местоимении