Вечный шах

постройки доходного дома. Вылезли из машины и огляделись. Метрах в

тридцати от них приткнулся скромный "Запорожец". Мирно здесь было и

пустынно.

– Что и требовалось доказать. Точно мы все с тобой рассчитали, Витя,

– самодовольно отметил Смирнов.
– Пошли.

Они поднялись по когда-то роскошной лестнице на третий этаж и у

изысканной модернистской формы грязного окна расположились для наблюдения.

В "Запорожце" все спокойно было, пассажиры его смирно сидели на своих

местах. Смирнов извлек из подмышки парабеллум, навинтил на него глушитель

и засунул в левый боковой карман пиджака. Вынул из правого кожаную

перчатку и, натягивая ее на правую же руку, объяснил Виктору ее, перчатки,

появление:

– Я ее у тебя на вешалке позаимствовал. Не возражаешь?

– Не возражаю, - усмехнулся - еще бы возражать!
– Виктор.

– Ну, тогда за работу. Выйдешь из подъезда, осмотрись лениво, для

понта можешь потянуться, а то и зевнуть. Как я начну подходи и действуй.

Они сявые, они Москвы не знают, они за тобой наблюдать будут, а я тут как

тут.

Смирнов поднялся на этаж выше, соединительным черным коридором прошел

в другой подъезд, спустился вниз и вышел в переулок чуть сзади

"Запорожца". Граждане в микролитражке не замечали его, заняты были, за

литератором следили. Смирнов склонился у приоткрытого бокового оконца и

спросил:

– Очень интересно?

И со страшной силой ударил кастетом, надетым на руку в перчатке, по

ветровому стеклу. Стекло треснуло, лопнуло, осыпалось. Двое на переднем

сидении в страхе отпрянули. Тогда Смирнов через карман выстрелил с левой

руки в правый баллон. Звук был слабым, как старичок пукнул. Машина на

глазах кособочилась.

Подскочил Виктор и деловито защелкал затвором японского фотоаппарата,

стараясь как можно крупнее запечатлеть пассажиров "Запорожца". Те

опомнились, наконец, склонились, пряча лица.

– Пошли, - скомандовал Смирнов.

Быстро, но не суетясь, они устроились в "семерке". Смирнов кинул взор

на зеркало заднего обзора. Из "Запорожца" никто не появлялся. Тогда он

включил зажигание, и "семерка" через Армянский двинула на Маросейку.

– А сейчас куда мы?
– робко поинтересовался Виктор.

– На Арбат, - наметил путь Смирнов.

– Ах, да!
– вспомнил ранее оговоренный план действий Виктор.

Художника-фотографа отыскали без труда.

– А, щедрый клиент!
– обрадовался, увидев Виктора, памятливый по роду

своих занятий на лица фотограф и добавил: - Кстати, тот гражданин

позавчера интересовался вашей фотографией.

– А своей?

– Про его фотографию я ему не сообщал. Правильно сделал?

– Правильно, правильно, - за Виктора ответил Смирнов. - Продукцию,

продукцию показывай.

Для разминки сначала полюбовались на Викторово изображение. Литератор

на снимке был хорош: гладкая рожа, нахальная улыбка, весь в фирме. Усатое

же личико поизучали. Смирнов констатировал:

– Его в машине не было. Что ж, галерея расширяется.

Не торгуясь, рассчитались с фотографом и из автомобильного тупика в

Староконюшенном двинули на киностудию.

Пропуск Смирнову не стали заказывать - некогда. Виктор вручил ему

одно из своих многочисленных удостоверений красного, столь уважаемого

охраной цвета и они, миновав беспрепятственно кордон, проникли на

территорию кинофабрики.

У одичавшей клумбы, раскинув руки по спинке замызганного деревянного

дивана, сидел, загорая лицом на остатнем августовском солнышке,

разомлевший в восточной неге кинорежиссер Казарян. В него-то, в неге, но

острый армянский глаз тотчас открылся при их приближении.

– Ты что же, сыскарь липовый, про переговорник забыл? - с ходу

перехватывая инициативу, встретил их вопросом Казарян. Смирнов идиотически

заржал, хлопнул демонстративно себя по лбу и признался:

– Не привык я, Рома, к новейшим методам. Все по старинке. Сделал дело

– и на место встречи с напарником. Ну, как?

Они уселись рядом. Довольный, как сытый кот, Казарян покряхтел,

поворочался:

– Все, как мы с тобой просчитали, - начал он наконец.
– Как только вы

отбыли, сразу же к "Запорожцу" подъехала "Тойота". Ну, и, естественно,

производительная летучка: повыскакивали из машин, руками стали махать.

Видимо, выясняли, кто прав, кто виноват и что теперь делать. Конечно, ты -

старый хрен, но надо признать, что поставил ты их для меня классно: на

солнышке, по дистанции, как раз на уровень моего второго этажа. Пока они

базарили, я спокойненько телевиком их отщелкал.

– Где пленка? Быстренько ее в обработку, мне их фотки к завтрашнему

утру позарез нужны. И все остальные тоже.

– Уже, - промямлил Казарян, сонно прикрывая глаза. Опять желал

загорать.

– Что уже?
– потребовал скрупулезного отчета Смирнов.

– Пленка в обработке, Викторова вся компания в пересъемке и в

укрупнении. Все будет готово через два часа.

– А Семен Афанасьевич в рабочих моментах киносъемок отыскался?

– Запечатлен, запечатлен, - успокоил Смирнова Казарян, не открывая

глаз.
– И что интересно, именно в тот момент, когда его Виктор за грудки

трясет.

– Тогда надо быстрее и мою пленку в работу, - забеспокоился Виктор.

– Не надо, - осадил его Смирнов.

– Почему это не надо?
– обиделся Виктор.

– Что ты мог в темном-то салоне снять?
– Смирнов улыбнулся Виктору.
–