Вечный шах

мне пора.

– А что со мной будет?
– робко спросила Лариса.

– Постараемся пока не тревожить, - пообещал Смирнов.
– Тебя до дома

подкинуть или здесь останешься?

– Не хочу домой, - призналась Лариса, посмотрела на Виктора. - Мне

остаться?

– Оставайся, - невыразительно разрешил Виктор.

Казарян ждал его в своем автомобиле, покуривал. Смирнов сел рядом,

тоже закурил. Дурацкую свою беломорину. Выпустив через ноздри первый дым,

спросил:

– Видел кого?

– Нету никого, Саня. Проверялся дважды.

– В общем, понятно. Сегодняшний день у них ушел на обсуждение

вопроса, что с нами делать. Ну, а к завтрему какую-то пакость придумают.

– Что-нибудь выбил, Саня?

– Есть кое-что, есть! Всерьез, со всех сторон, выходим на Сычевку.

– Съездить бы нам туда, а?

– Съездим, обязательно съездим. Завтрашний денек мне на подготовку, а

послезавтра, думаю, смотаемся. Ты сможешь?

– Постараюсь.
– Казарян включил мотор.
– А может, возьмем фраера на

понт?

– Не торопись, Рома. Он от нас никуда не денется. Я думаю, он просто

афишка.

– Афишка не афишка, а руки чешутся, - признался Казарян.

– Твои руки для другого пригодятся. Поехали.

– Куда?

– Как - куда?!
– возмутился Смирнов.
– К Альке, конечно. Мне ведь

где-то поспать надо?

В шесть утра он вышел из Алькиного дома. Для этого пришлось

просыпаться в пять, чтобы, не будя хозяина, помыться, побриться,

позавтракать в одиночестве. Хорошо, удобно проверяться в пустынных еще

утренних московских переулках. С перекрестков свободно просматривались все

четыре стороны, так что держать его на коротком поводке было невозможно

(если вести не в открытую, разумеется). Возможный длинный Смирнов трижды

старательно отрубал, используя малоизвестные проходные дворы и только ему

известные черные ходы. Окончательно убедившись в отсутствии хвоста, он

спустился в метро через бульварный вестибюль "Кропоткинской" и вышел через

вход у бассейна.

В малолюдном скверике у Москва-реки Смирнов присел на травку. Было

без двадцати семь. Почти четыре часа до желанной встречи. Имело смысл

доспать недоспанное. Смирнов вздохнул и, кряхтя, растянулся под кустиками.

Грустная была картинка: спал на пыльной августовской траве

неприкаянный пенсионер. Рычали машины, бесконечным потоком шедшие по

набережной, а пенсионер спал, спал и проснулся ровно в девять. Сел в

траве, энергично подвигал затекшими руками-ногами, поднялся с помощью

палки и бойко зашагал по делам. Береженого бог бережет: на всякий случай

еще раз проверился в переулках за музеем Пушкина и, сев в троллейбус у

тюремной стены Министерства обороны, прибыл к Петровским воротам в

двадцать минут десятого.

На Страстной нашел скамейку, освещенную солнцем, и уселся на нее,

задрав вверх лицо с закрытыми глазами. Солнце умирающего лета нежно грело.

Опять пришла дрема, но поспать не удалось, так как рядом произнесли:

– Здравствуйте, Александр Иванович.

Смирнов открыл глаза, оторвал затылок от спинки скамьи и увидел перед

собой привлекательного гражданина самых лучших лет. Лет тридцати пяти.

Гражданин добро улыбался, и Смирнов улыбнулся в ответ.

– Здравствуй, Леонид. Поздравляю.

– С чем же это?
– Леонид присел рядом.
– Вроде бы не с чем.

– А повышение? А очередное звание?
– Смирнов игриво подмигнул.

– Когда это было!

– Для меня - недавно, потому что узнал об этом только вчера. Ну, и

как дела, бугор?

– Маята, как вы любите говорить. - Леонид виновато посмотрел на

Смирнова и признался, извиняясь: - У меня времени в обрез, Александр

Иванович, честное слово! Если у вас дело спешное, давайте о деле. А если

нет, то лучше сегодня вечерком встретиться, чтобы поговорить

по-настоящему. Только не обижайтесь, пожалуйста.

– Не стучи хвостом зря, не имею такой привычки - обижаться, - Смирнов

вынул из кармана пакет, вытащил из него пачку фотографий, раскинул ее

веером.
– Тебе эти фейсы ни о чем не говорят?

Цепкий профессиональный взгляд Леонида оценил картинки сразу. Он не

стал брать их в руки, он их изучал со стороны. Изучив, спросил осторожно:

– А о чем они должны говорить?

– Убийство Алексея Борзова за твоим отделом? - вопросом на вопрос

ответил Смирнов.

– За моим.

– Стоящая версия у тебя уже имеется?

– Имеется много версий, Александр Иванович.

– Когда много, значит, нет ничего серьезного. - Смирнов жестом

мастеровитого каталы мгновенно соединил фотокарточки в плотную колоду и

протянул ее Леониду.
– Возьми. Есть у меня такое ощущение, что их можно

пристроить к этому делу.

– Кое-кого из колоды я знаю. Они плохо пристраиваются.

– А кто хорошо пристраивается?

– Вы хотите, чтобы я совершил должностное преступление, рассказав вам

о ходе расследования?

– Плохо со мной говоришь, Леонид. Говоришь, как последняя

райкомовская скотина. Быстро же ты в струю попал, золотой мой советский

начальничек!

– Зачем вы так, Александр Иванович?
– горько поинтересовался Леонид.

– А ты зачем со мной так? Целку из себя не строй, не бывает