Вечный воин

38

Осада Аквилеи затягивалась. Гуннская армия уже несколько раз штурмовала город, но безрезультатно. Более того, из-за болотной воды появились больные дизентерией, если не ошибаюсь. Поза орла теперь была самой распространенной. Куда не пойди, везде сидят и тужатся бедолаги с зеленовато-белыми лицами, покрытыми потом, оставляя после себя лужи кровавого поноса. Я своим подчиненным приказал пить воду только кипяченую или сильно разбавленную вином. На счет кипячения они, конечно, забили, а вином и раньше разбавляли, теперь только соотношение изменили в его пользу. Поэтому заболевших среди них пока не было. Эта болезнь в основном косила пехотинцев, у которых основным напитком была вода из реки.

Когда утром прискакал гонец от Атиллы, я подумал, что меня приглашают на пир. Несмотря на неудачное начало кампании, шаньюй бражничал каждый день. Его шатер, когда-то принадлежавший восточно-римскому полководцу Арнегисклу, стоял на холме северо-западнее города. К моему удивлению, Атилла был одни, если не считать рабов, и трезв, если не считать довольно крепкий кумыс, которым он снимал похмельный синдром. В последние годы шаньюй сильно сдал. Ему сейчас где-то немного за пятьдесят, точно и сам не знает, а выглядит совсем старым. Впрочем, сейчас пятидесятилетние считаются зажившимися стариками.

Подождав, когда я осушу чашу кумыса, не самого любимого мною напитка, Атилла сообщил:

— Шаман сказал, что ты знаешь, как захватить город.

— Если бы я знал, то мы бы давно уже его захватили, — возразил я. — Или ты думаешь, мне нравится сидеть на этом болоте?!

— Никому не нравится, — признался он. — Мои воины начали роптать. Предлагают не тратить здесь время зря. Есть много городов, защищенных слабее.

Поскольку я догадывался, что взять Аквилею его попросил римский друг, произнес то, что от меня хотели услышать:

— Первый город нельзя оставлять не захваченным. Его примеру последуют другие, начнут сопротивляться. К тому же, в тылу у нас останутся враги, которые в любой момент смогут ударить в спину.

В то, что у гарнизона Аквилеи хватит смелости высунуть нос за крепостные стены и напасть на гуннов, я, конечно, не верил, но теоретически такая возможность была. Особенно, если подойдет помощь от восточного соседа. Ходят слухи, что император Маркиан то ли послал, то ли собирается послать сюда армию и совместными усилиями разгромить надоевших кочевников. Я этим слухам не верю по двум причинам. Во-первых, тогда бы Атилле сразу же сообщили об этом, и информация шла бы, так сказать, из первых уст. Во-вторых, между римскими империями идет скрытая война, потому что каждая хочет стать единственной. Если при Феодосии Втором императорские дворы были повязаны родственными узами, то для Маркиана жена Валентиана Третьего — всего лишь племянница его фиктивной жены.

— Я тоже так думаю, поэтому и позвал тебя, — согласился Атилла. — Шаман всегда говорит так, что не сразу поймешь. Может, ты сейчас не знаешь, как надо взять город, а позже догадаешься. Придумай что-нибудь. Я скажу всем командирам, чтобы выполняли твои приказы. Если захватишь Аквилею, награжу по-императорски.

Не знаю даже, что меня больше впечатлило — оказанное доверие или ожидаемая награда. Впрочем, я бы и так сделал всё, чтобы убраться из этого гнилого места. Чем быстрее возьмем Аквилею, тем быстрее закончится эта война, и я вернусь в Константинополь и начну скучать, ожидая новую.

Следующие две ночи и два дня я провел на левом берегу реки Натиссы, защищавшей город с востока. На противоположном берегу находился порт с двухуровневой, наверное, на случай весеннего паводка, каменной пристанью длинной метров четыреста, к середине которой выходили городские ворота. Днем она пустовала, а вот ночью там было довольно оживленно. Чтобы полностью перекрыть возможность покинуть город или попасть в него, надо окружить сплошными рвом и валом с частоколом и круглосуточно держать там часовых. Даже в этом случае стопроцентной гарантии не будет. Всегда найдется кто-нибудь, кто за солидное вознаграждение пропустит гонца или семью богатого горожанина. Если город стоит на берегу реки, то надо и ее перегораживать боннами и держать ночью часовых с факелами, что тоже не помешает хорошему пловцу проскочить незаметно. В гуннской армии такой ерундой не заморачивались. Иногда кто-нибудь ради удовлетворения охотничьего инстинкта дежурил на берегу реки ночью и постреливал из лука или пращи в тех, кто пытался на лодке попасть в город или покинуть его, но погоды это не делало. Как только становилось темно, по реке перевозили туда-сюда людей и грузы. За две ночи я составил примерный график движения лодок и за два дня разработал план и подготовился к его реализации.

Мои подчиненные вместе с воинами Теодомира, который опять со своими подданными присоединился к гуннской армии, собрали все лодки, которые только смогли найти, и доставили их по суше в указанное мною место ниже города по течению. Аквилейцы не должны были узнать, что нам зачем-то нужны плавсредства. Выше по течению были сколочены плоты и соединены в наплавной мост. Затем я отобрал почти две сотни самых крепких во всех отношениях воинов, разделив их на две партии, потому что за раз перевезти всех не могли лодки, имеющиеся у нас. Остальным моим подчиненным и восточным готам под командованием Теодомира было приказано в начале ночи незаметно сплавить мост ближе к пристани, сконцентрироваться на левом берегу напротив городских ворот и вести себя предельно тихо. Кстати, восточные готы, среди которых было много древних славян, переняли у последних особую любовь к засадам, умение прятаться, двигаться бесшумно. Жизнь в лесах небольшими родами приучала брать не числом, а умением.

Ночь выдалась темная. Молодая луна поторчала на небе примерно до полуночи, а потом спряталась. На реке сразу началась движуха. Сперва две лодки быстро умчались вниз по течению, увозя людей. Кто это были, военные или гражданские, не разглядел, но подумал, что есть же такие счастливцы, ускользающие от беды буквально перед самым ее появления. Иногда их судьбу решают доли секунды. Был у нас в мореходке один долбанутый командир роты. Как-то любящие курсанты скинули ему на голову с пятого этажа пудовую гирю, которая упала сразу за его спиной, выбив в асфальте приличную лунку. Поскольку везет только дуракам, я тогда сделал вывод, что от умных их отделяет порой всего один шаг.

Лодок снизу пришлось ждать около часа. Они двигались вдоль правого берега, более высокого, возле которого и глубже было. Весла, видимо, обмотали тряпками, потому что почти не слышал всплесков, и гребли, не пользуясь уключинами, чтобы веретеном не тереться о борт лодки и не шуметь. Так грести труднее, зато тише. Мне показалось, что лодок было тринадцать, но мог ошибиться. Как только последняя удалилась от нас метров на двадцать, я приказал спускать на воду наши. Возле левого берега река была мельче. Бредя по колено, можно было добраться почти до середины ее, где дно резко шло вниз. Там мы и погрузились в лодки и погребли к пристани. Гребцы были не такие опытные, как аборигены, шумели сильнее, но привлечь внимание гуннской армии мы не боялись.

Шедшая первой, моя лодка приткнулась к пристани метров на тридцать ниже последней вражеской, с которой уже выгружали мешки и корзины, наверное, с провиантом. Я первым ступил на каменный причал. Щит держал перед собой, готовым отразить нападение, а на копье опирался, как на посох, давая понять, что сам атаковать пока не собираюсь. Соратники выбирались на сушу быстро и молча, накапливались рядом со мной. Лодки сразу отправились в обратный путь, чтобы перевезти следующую партию. Нам надо было дождаться, когда они вернутся с подмогой, чтобы силы были хотя бы примерно равны с тем отрядом вражеским, который охранял пристань. Городских стражников, что я видел по обе стороны от ворот, было около сотни. Наверное, есть еще, которых я пока не разглядел в темноте.

Сперва на нас никто не обращал внимания. Все были заняты выгрузкой лодок, прибывших ранее. Грузчики, лишь изредка переговариваясь шепотом, брали поклажу и шагали к воротам, а потом возвращались налегке. Было заметно, что делают это привычно. Наверное, почти каждую ночь город получал помощь, доставляемую по реке. Руководил грузчиками одетый во все темное, толстый тип с сиплым голосом, а стражниками — офицер в кольчуге и шлеме и с мечом слева на поясе, но без щита. Судя по длине и рукоятке с гардой, вооружен он полуспатой — пехотным мечом, более коротким, до семидесяти сантиметров, а не девяносто-сто, как у всадников. Офицеру, наверное, было скучновато, поэтому и обнаружил нас. Он подошел к начальнику грузчиков и что-то шепотом спросил, как догадываюсь, кто мы?