Вечный юноша

Опять (…) много позднее, вспоминая об этом Ант. Петр. говорил:

— И это в то время, когда Бунин встречался со мной за столом у Мережковских и отлично знал меня — он потом даже извинился.

По многим причинам я терпеть не мог Мережковских и потому бывал у них редко, во время войны уже принципиально совсем не бывал, но справедливость требует упомянуть, что двери их воскресного литературного салона были широко раскрыты для молодежи. И если не Мережковский, то З.Н. Гиппиус весьма «милостиво-благосклонно» относилась к каждому приходящему к ним. Среди ее фаворитов был Виктор (Мамченко — Н.Ч.), но Виктор был человеком независимым и к тому же «enfant terrible», резкий в суждениях, горячий и несдержанный в спорах, но всегда искренний и глубоко убежденный, часто его «бурные выступления» кончались скандалами, в непозволительной форме он обрушивал на Мережковского, на Гиппиус и на многих из присутствующих, решительно ни с кем и ни с чем, кроме своей горячей убежденности, не считаясь.

Какой бы ядовитой и злой (простите меня за это выражение) бабой Гиппиус ни была, но отказать ей в остром уме и проницательности трудно, и она, конечно, сразу почуяла в Мамченко, в этом, повторяю, «enfant terrible», натуру такого высокого духовного напряжения, такую «одержимость» к высокому и прекрасному, такую жажду истины, что не смотря на все его выходки, сразу оценила его и в своем дневнике (опубликованном Вл. Злобиным, поэтом и секретарем, после ее смерти) постоянно называет Мамченко «другом № 1».

Но я отвлекся, разговор у нас шел о Ладинском, а не о Мамченко. Ладинский тоже бывал у Мережковских. Ладинский бывал вообще во всех русских литературных салонах Парижа.

Он был достаточно «нейтрален» или, вернее, был «сам по себе».

Он бывал также на вечерах «Зеленой Лампы» (Мережковские), как и в «Кочевье» (Сосинский, Андреев) — кружках, резко враждовавших между собой.

Я не помню, бывал ли он у Вл. Ходасевича (тоже по воскресеньям) — вероятно, но если память мне не изменяет, у А.Мих. Ремизова мыс ним не раз встречались. Бывал он у Мих. Цейтлина (богатый правый эсер, поэт «Амари», один из представителей «чайной династии Высоцких». Один из издателей «Современных Записок» — человек культурный, мягкий и милый).

После войны все мы были завсегдатаями в двух литературных семьях — у Аркадия Веньяминовича и Лиды Румановых и у Элькон. А.М. Элькон была поэтессой, секретарем нашего «Объединения русских писателей во Франции», жила с матерью очень культурной женщиной, всю жизнь влюбленной в творчество Гете.

Аркадий Руманов, когда-то один из директоров (…) дела, был одно время секретарем редакции «Советского патриота», стараниями его жены у них собирался почти весь русский литературный Париж (кроме реакционно правого), у них мы в 1947 г. устроили встречу с Ильей Григорьевичем Эренбургом и Константином Симоновым. Симонов читал нам тогда свои стихи.

Ладинский был завсегдатаем у Лиды Румановой. Ант. Петр. — очень любил остроумный анекдот и всегда носил с собой записную книжку, куда записывал услышанные новые анекдоты. Он был одарен таким чувством юмора, любил смех, и встречаясь с человеком, любил рассказывать ему новый анекдот.

Милая Полина Аьвовна, простите за эту болтовню, о пустяках, да еще, как говорят (…), реlе-mile, свалив все в кучу, и т. д.

P.S. Если встретитесь с Ильей Ник. (Голенищевым-Кутузовым), будьте добры спросить его, получил ли он (…) «Новую жизнь». Мы с ним связаны очень давней и крепкой дружбой, я его очень люблю, но переписываемся через десятилетия примерно 1 раз в 15 лет!

(Конверт и подпись: «Наконец письмо от Таи» — Н.Ч.)

8.

Огромные и мощные стрекозы — Поблескивает алюминий легких крыл — И правят лёт свой прямо к солнцу, Как будто измываясь над Икаром. И отлежав бока, поджарившись как шницель, Сгребя потрепанный альбом с одним наброском, Бодлера, блока и тетрадь, Иду веселою мохнатою тропинкой, Чтоб в ресторанчике с названьем странным: «У кролика, что курит», Пить ледяной норманнский сидр…

Июнь 1926 г.

Medon Vol. Flury Софиев.

(Выписка — на французском — из Антуана де Сент-Экзюпюри и подпись: «Прекрасная страница! 18/III, 1958 г.» — Н.Ч.).

9.

(Конверт с подписью: «28/XII 1925 г. Первая моя корреспонденция из Монтаржи в «Последних Новостях». И сама заметка (еще в старой орфографии, с ятями):

«В Монтаржи чествование памяти декабристов.

День столетия декабристов был отпразднован в Монтаржи с особой торжественностью. Из Парижа приехали два лектора Русск. Нард. Унив., Д.М.Одинец и М.Л.Гофман.

В своем докладе «О Декабристах» Д.М.Одинец осветил это событие, как историк и юрист, отметив его огромное значение Мя дальнейшего развития истории русской интеллигенции, Русской общественной мысли.

МЛ.Гофман подошел к той же теме, как историк литературы.

Аудитория (человек около 60) с напряженным вниманием и неослабевающим интересом выслушала обоих лекторов. После Доклада Д.М.Одинец и М.Л.Гофман приняли участие в интимном товарищеском ужине, устроенном кружком «Самообразование».

Следует отметить, что это уже третья лекция, устраиваемая комитетом помощи русским ученым и писателям и Русск. Нар. Ун. у нас в Монтаржи. Кружок «Самообразование» взял на себя административную помощь в этом добром начинании. Нар. Университетом выработана программа систематических лекций по Русской истории XIX–XX вв., истории Западной Европы и истории новейшей русской литературы. Первая лекция проф. Д.М. Одинца «Эпоха Александра I» прошла с большим успехом, собрав свыше 50 человек. С таким же успехом, при наличии такой же аудитории, прошла и вторая лекция Н.Н. Кнорринга «Великие испытания» (борьба с Наполеоном I).

По-видимому, Нар. Унив. и местный кружок «Самообразование» приобретают себе постоянных друзей. Не приходится и говорить о громадном воспитательном и культурно-просветительном значении этого ценного начинания, надуманного комитетом помощи русским ученым и писателям и Народным Университетом, а нас, русским людям, поставленным в эмиграции в тяжелые условия борьбы за существование, условия, часто лишающие нас привычных культурных условий, хочется горячо поблагодарить тех, кто пошел нам на помощь в удовлетворении наших духовных нужд.

Ю.С.

Лангле.

28 декабря 1925 г.» — Н.Ч.).

(Автограф записки Ирины Кнорринг:

«Отдаю тебе все дни мои глухие, И каждый взгляд, и каждый звонкий, стих. И все воспоминанья о России, И все воспоминанья о других.»

На обороте рукой Юрия Софиева:

«Обложка Ириной тетради для записи лекций в Фр. Рус. Институте.

Во время лекции Ира написала эту строфу (потом она перешла в стихотворение) и показала мне. Вероятно, это было после нашей поездки в Версаль, т. е. после объяснения (или попозже)» — Н.Ч.).