Ведьма и зеркало

Я была какой угодно, только не трусливой. Именно поэтому в назначенное время я открыла Косте дверь. Он скользнул взглядом по новому платью и моему лицу. Ради свидания с суженым я даже посчитала нужным нанести макияж. Однако не сказать, чтобы мои ухищрения произвели на Стаховича хоть какое-то впечатление. Нет, своего комплимента я удостоилась, но это была обычная дежурная любезность, искренности в которой не было ни на грош.

Интересно, он действительно думает, что я ничего не замечаю?

— Я вчера проезжал возле твоего дома, Соня, и видел машину Левина. Что-то он зачастил сюда, — небрежно и даже немного по-хозяйски произнес Костя, когда мы уселись в машину.

Моему удивлению не было предела.

— Кирилл Александрович всегда уделял мне много внимания. С самого знакомства он неустанно бдит за тем, чтобы я соблюдала все правила и законы.

Костя никак не мог случайно проехать мимо моего дома. Он жил возле станции метро "Октябрьская", до моего района путь неблизкий. Неужели опять суженый хотел явиться ко мне на ночь глядя без приглашения?

Пожалуй, меня это слегка нервировало.

— Мне не нравится, что вокруг тебя вертится этот тип, — недовольно произнес Костя, выезжая с парковки.

Хотелось вздохнуть. Или фыркнуть. Хотелось хоть как-то выразить свое недовольство по поводу того, что моей жизнью сочли возможным распоряжаться.

— Надеюсь, ты это переживешь, — улыбнулась я спутнику.

Тот даже замер от неожиданности и что-то там напутал в управлении, в результате чего машина едва не въехала в сугроб.

— Но я ведь… — начала было Костя, но я его перебила.

— Ты мне не муж, не жених и не любовник, чтобы говорить мне подобные вещи.

Костя ничего не сказал, только лицо его на мгновение приобрело странное выражение, я не знала, как его можно описать, но точно не как доброе.

Снова заговорил Костя только когда мы подъезжали к Красному проспекту.

— Куда хочешь пойти?

Домой.

— Давай зайдем в кофейню рядом с Заельцовской? — предложила я. — Ну, в ту, у которой один вход с книжным магазином?

Кофе я терпеть не могла, зато кофейня находится не так уж далеко, и чек из нее не заставит меня чувствовать себя Косте обязанной. Да и остановка рядом, так что случись между нами размолвка, я прекрасно доберусь до дома и сама.

А о моих вкусах Костя все равно не имеет ни малейшего представления.

— Пошли бы в другое место, поприличней, — тут же заворчал Стахович. Видимо, он собирался ухаживать за мной в точности как за любой другой женщиной. По отработанной схеме. Дорогие рестораны, цветы, украшения… Нет, все это прекрасно, когда идет от сердца. Но мне думалось, что здесь что-то совершенно иное.

— В место поприличней мне не хочется.

Костя покорно припарковался рядом с Заельцовкой, галантно открыл мне дверь машины, взял под руку, словом, демонстрировал все признаки ухаживания.

— Ты не рада видеть меня? — спросил, в конце концов, мой кавалер, когда устал от затянувшегося молчания.

— Почему же? Рада, — откликнулась я безмятежно.

Я ведь должна радоваться ему после стольких лет ожидания. Почему же так тошно на душе?

— Это Левин тебе так настроение испортил? Хочешь, жалобу на него накатаю?

Уж не знаю, мог ли Костик осуществить свою угрозу, и насколько сильно кляуза могла усложнить Кириллу Александровичу жизнь, но узнавать все это на практике категорически не хотелось.

— Левин ничего не испортил, и уж тем более мое настроение не его заслуга и не его вина. Оставь уже его в покое, Костя.

Я покосилась на Стаховича и отметила, что на пару мгновений в глазах его свернула будто бы какая-то злая решимость.

— Ты так печешься о нем, — отметил к моему удивлению Костя.

Странное дело.

— Точно не так сильно, как ты беспокоишься из-за того, что он выполняет свою работу, — отрезала я твердо. — Ты, кажется, хотел угостить меня кофе.

В кофейне мы сделали заказ, и пока ждали его, Костя вел разговор сразу за двоих. И он совершенно точно знал, что мне нужно, как это получить. Он все знал. Вот только ничего не знал обо мне самой, да и ему, кажется, было неинтересно, что из себя представляет женщина.

Почему Косте вообще пришло в голову, что я кинусь ему на шею при первом же намеке? Ладно, мне известно, что мы с ним друг другу предназначены, но суженый-то мой этого не знает, но все равно ведет себя так, словно я принадлежу ему и все тут.

Неужели же я выгляжу настолько жалкой, что можно подумать, будто я польщусь на первого, кто обратит на меня свое высочайшее внимание?

А ведь еще немного — и зайдет разговор о свадьбе. Об этом говорило самоуверенное Костино поведение, довольно-таки хозяйские взгляды в мою сторону.

Интересно, а что с ним станется, когда мама после свадьбы так и не пожелает брать зятя в ученики? Она точно не станет передавать Косте свой опыт и умения, пусть и позволяла ему на что-то рассчитывать. Для чего бы родительница моя не держала при себе Стаховича, это не та причина, на которую он надеется.

— Соня, ты меня вообще слушаешь? — в конце концов не выдержал Костя, которого, видимо, утомили мои редкие односложные ответы. Но я действительно считала, что молодому человеку безразлична моя реакция на его слова. Оказалось, нет.

— Прости, день выдался чересчур тяжелым, я устала, — тихо ответила я, наказывая себя последним, самым гадким глотком кофе.

Не выносила этот напиток, но именно он лучше всего помогал мне держать себя в руках и не вестись на лживые речи. А Костя мне наверняка врал.

Стахович тяжело вздохнул.

— Прости, что усложнил и без того тяжелый день. Вот только почему с Левиным ты никогда не бываешь ни усталой, ни занятой?

Отвечать на этот выпад я посчитала излишним, пусть Костя и мой суженый, однако же сейчас я не обязана ни объясняться, ни отчитываться.

— Отвези меня домой. Я, правда, слишком устала сегодня.

Дверь перед Костей я закрыла, даже не подумав пригласить его войти, хотя тот, кажется, и рассчитывал на подобное. Пусть днем я и была преисполнена решимости принять свою судьбу, на деле все оказалось не так просто.

Я не хотела быть связанной с Костей, мне от мысли, что мы всю жизнь проведем вместе, тошно становилось.

Когда тишину моей квартиры разорвали звуки сарабанды, я обрадовалась. Торжественная и мрачная мелодия теперь казалось едва ли не ангельскими гимнами.