Ведьмина ночь

— Не пытаешься жизни учить.

Как немного нужно подростку.

— Может, это я притворяюсь. А как замуж выйду, так сразу и начну. Вот с понедельника.

— Почему с понедельника?

— Потому что все великие дела надо начинать с понедельника. Диеты там. Или учение кого-нибудь жизни.

Свята засмеялась.

— И чувство юмора у тебя есть.

— Только оно и есть.

Да и то, если Гришке верить, специфическое до крайности, а потому в обществах приличных, если вдруг занесет в таковое, мне лучше бы помалкивать.

— Пошли. А кроссовки у тебя есть?

— Даже туфли. На шпильке.

Купленные не иначе как в тщетной попытке наладить разлаженную личную жизнь и доказать себе, что что-то да женственное у меня имеется. Там, в глубинах души. Или хотя бы в туфлях.

— Не, — Свята замотала головой. — Туфли не стоит. Там по брусчатке пойдем. Если бы ты знала, сколько там каблуков оставлено было… у местных даже поверье, что если каблук такой найти, то оно на счастье.

Бред.

Хотя… не хуже других поверий.

— Кроссовки, — призналась я. — Правда, не белые.

— Ну… это мы решим. Краску я тоже взяла.

Какую?

Белую, как выяснилось. В баллончике. И кроссовки мои Свята реквизировала, сказав, что все сотворит в лучшем виде. А они, пусть и ношеные, но любимые же! Не надо их… но возражения не услышали, а мне сунули в руки огромный пакет с чем-то пышным и шубуршащим внутри, и велели переодеваться.

Платье…

Мать моя женщина. Платье было таким, таким… таким место на страницах модных журналов. Кружево цвета слоновой кости. Вышивка. Жемчуг. Или имитация? Надеюсь, что имитация, но смутно подозреваю, что нет.

И если так, страшно представить, сколько оно стоить будет.

— Ну ты как?

Свята заглянула.

— Чего? Не нравится? Вроде бы должно сесть. Тут лиф на шнуровке, значит, подогнать можно.

— Прости, но… оно слишком дорогое. А если испорчу?

Это все-таки город.

Толпа народу.

И вспоминая о вчерашних девицах как-то… вдруг да вывернут сок какой? Или вовсе плеснут едкой гадостью. С ведьм станется. Или сама споткнусь, порву…

— И что? — Свята явно не поняла вопроса.

— Это… это не моя вещь. Я… я себе не прощу. Не важно, что вы за ущерб ничего не потребуете, что…

— Деда сказал, что это подарок.

Не хватало!

— И чем я его заслужила?

— Ничем. А разве подарки заслуживают?

Да. В той, в прошлой моей жизни… надо быть послушной девочкой. Надо выполнять то, что от тебя требуют. Надо… надо стараться понравиться. Воспитателям. Учителям. Надо прилагать больше усилий. И тогда тебя оценят.

А если не ценят, то просто усилий недостаточно.

— Это платье деда купил для меня. Он думал, что мы с Горкой поженимся.

— И твой отец.

— Ага, тоже думал. Я и на первый конкурс записалась-то, уверенная, что он меня выберет, — Свята плюхнулась рядом на кровать. — А потом как-то… он и выбрал. Мы ужинать пошли. Сидим в ресторане. Свечи и все такое… музыка, скрипка. И я вдруг понимаю, что это же, ну ерунда полная! И Горка понимает. А сказать не может… он мне как брат. Мы росли вместе. Нет, Горку я люблю. И Мора люблю. И дядю Люта. И дядю Мира тоже. Он хоть мрачный, но хороший. Я вас с ним потом познакомлю, может, хоть он тебе понравится, если не папа и дядя Лют.

Что-то начинает пугать это вот стремление меня кому-нибудь сосватать.

— А в конкурсах я так, от скуки. И Горке я помогаю. Ну, про невест узнаю, что да как… особенно тех, кто до финала доходит. Чтобы потом было, чем прижать, если сильно доставать начнут. Да и вообще это весело.

— Почему отцу не скажешь?

— Я говорила. Только он себе вбил, что я в Горку влюблена сильно и все такое. А если он чего решил, то тут не переубедишь. Ну и пускай… а платье, оно из моды вышло. Если б я знала, что ты будешь, я бы наперед заказала. Бери… оно ж и вправду новое. Я его только раз примерила. Честно.

Я провела ладонью по кружеву.

Новое.

И дорогое.

Красивое безумно… чужое. Или уже нет?

Свята сцепила руки.

— Пожалуйста…

А я снова почувствовала себя глупо. Меня уговаривают, а я еще носом кручу… подарок ведь и вправду… и пусть дорогой.

— Больше так не делай, пожалуйста, — попросила я.

— Как?

— Подарки. Я понимаю, что ты от чистого сердца и… и у меня действительно платья нет подходящего. Но… это дорого.

Она хлопнула ресницами.

— Я неловко себя чувствую. Понимаешь?

Не очень.

— Обязанной. И как будто меня заставляют. Принуждают. Это сложно описать. Но…

— Хорошо, я не буду, — Свята кивнула. — Извини, я не хотела обидеть.

— Дело не в обиде.

Я прикусила губу. Вот как ей объяснить, что мы — разные. Не по возрасту, скорее уж просто… но она хорошая. Светлая. По-настоящему.

А я?

Какая я?

— Погоди, — мысль, которая пришла в голову, позволила вздохнуть с облегчением. — Я сейчас… ты какой цвет любишь?

— Зеленый…

Камушки остались там, куда я их и положила. Зеленый? Пусть будет зеленый.

— Вот, — я протянула его Святе.

Дороже он платья? Дешевле? Понятия не имею. Но то неприятное чувство в душе исчезло.

— Возьми.

— Можно? — она подставила ладошку и когда камень в нее упал, очень осторожно коснулась его. А потом… потом её глаза вдруг полыхнули зеленью, и лицо изменилось. И появилось в нем что-то донельзя нечеловеческое, а что именно — не понять.

— Это… это ведь настоящий? — шепотом спросила Свята. — Настоящий змеев камень?

— Понятия не имею.

Она стиснула его в кулачке.

— И вправду не имеешь, — черты лица становились прежними. — Откуда тебе… ты… это очень ценный дар.

Она и дышать-то чаще стала.

— Этот камень… он дороже платья. Намного. И даже дома этого… и тебе за него дадут много денег.

— Нет, — я покачала головой. — Это тебе. Подарок. От чистого сердца и…

И это действительно было так. А еще донельзя правильно, причем я понятия не имею, почему правильно. Свята поднесла зажатый кулачок к груди. А пальцем другой руки потянула за золотую цепочку, причем заметила я эту цепочку только когда Свята её вытянула.